– Я все уже давно обдумала, – ответила Элен. – У меня нет другого выхода.
И вот сейчас, едва переведя дыхание, она постучала три раза в квартиру на последнем этаже.
– Кто там? – донеслось из-за двери.
– Элен, подруга Анжелики. Я… у меня назначено.
Ключ в замке повернулся, и дверь со скрипом открылась. Перед ней, почесывая бороду, стоял неряшливый толстый мужчина. За его спиной виднелась темная затхлая комната.
– Ну что стоишь на пороге? – буркнул он. – Входи, да побыстрей.
Толстяк тотчас оглядел лестничную площадку, торопливо захлопнул за ней дверь и запер ее на замок. Элен, сдерживая отвращение, огляделась. Повсюду на полу были расстелены газеты, по ним бегали кошки. Они вились у ее ног и, громко мяукая, смотрели на нее блестящими глазами.
Мужчина, шаркая по газетам стоптанными тапочками, подошел к ней и протянул руку:
– Три тысячи франков.
Элен, нервничая, полезла в карман пальто. «Не бери с собой сумку, – посоветовала ей Анжелика. – Ничего не бери. После операции ты почувствуешь ужасную слабость». Элен достала несколько банкнот и протянула их толстяку. Послюнив палец, он молча пересчитал их и, проворчав что-то себе под нос, сунул в карман.
– Иди за мной. – Он неопределенно махнул рукой. Неверным шагом Элен проследовала за ним на кухню.
Здесь пол тоже был застелен газетами. На плите в кастрюле кипела вода, в эмалированной раковине лежали грязные тарелки. Посреди кухни стоял большой деревянный стол, опять же покрытый газетами.
– Раздевайся и ложись.
– Куда – сюда? – спросила Элен, указывая на стол.
– Ты видишь здесь другое место?
– Нет.
Чувствуя себя ужасно неловко, она расстегнула блузку, сняла юбку. Он стоял к ней спиной и мыл под краном руки. Элен быстро стянула трусы, бюстгальтер и аккуратно сложила одежду на стуле. В комнате как будто сразу похолодало. Дрожа от холода, она обхватила себя за плечи.
Толстяк повернулся и окинул ее безразличным взглядом. Элен поспешно прикрылась.
– Я же сказал тебе ложиться!
Элен, краснея, глубоко вздохнула и взобралась на стол.
– На спину! – приказал он.
Одной ногой он придвинул к столу металлическое мусорное ведро.
– Это еще зачем? – спросила она, внезапно испугавшись.
– Не задавай лишних вопросов. – Элен кивнула и легла, свесив голову.
– Подвинься вперед и согни ноги в коленях.
Она сделала так, как было велено. Он взял в руки кусок тонкой проволоки с безобразным крюком на конце и опустил ее в кастрюлю с кипящей водой. Через минуту вынул ее, держась тряпкой за другой конец. Стекая на плиту, вода зашипела.
Элен закрыла глаза. Она не имела ни малейшего представления, как все будет происходить, но рассчитывала, что будет гораздо чище, профессиональнее и без такого унижения.
– Раздвинь ноги, – скомандовал он, – и не шевелись. – Элен глубоко вздохнула. Он взялся за волосы на лобке.
Она напряглась, ухватилась за края стола, грудь ее высоко вздымалась в такт учащенному дыханию. «Врач» стал проталкивать внутрь ее тела теплый металлический крючок. В душе у нее все оборвалось, ей захотелось закричать, но она, прикусив губу, сдержалась. Она чувствовала, как проволока проникает все глубже и глубже. Внезапно крючок за что-то зацепился.
– Нет! – закричала она, замотав головой. – Нет! – Сильная боль пронзила ее тело, когда крючок что-то оторвал и потащил.
Она хорошо знала, что это: ее ребенок. Искра жизни, которую породили они с графом, и которую ее тело носило свыше трех месяцев. Слезы хлынули из глаз Элен и ручьями покатились по щекам.
Боль набирала силу. Элен заставила себя открыть глаза и посмотреть на мужчину. Вертя проволоку, он короткими рывками подтягивал ее к себе. Новая вспышка боли пронзила ее, словно молния. Элен забилась в конвульсиях и отчаянно закричала, когда ее ребенка оторвали от матки.
– Не смотри, – посоветовал «врач» с мрачным видом. Элен заставила себя сесть.
– Я хочу видеть, – прошептала она со смертельной тоской в голосе. – Мне надо.
И тут же вскрикнула от ужаса. Газета пропиталась густой липкой кровью, на ней лежал мертвый утробный плод: большая розовая головка, маленькие ручки и ножки и деформированное тельце, все в сети голубых вен. Он все еще был связан с ней пуповиной.
Теперь она знала, для чего понадобилось мусорное ведро: для ее ребенка.
Дверь за ней с шумом захлопнулась, и наступила звенящая тишина. Элен оглядела, пустую аллею. На улице все еще был день. Отвернув рукав, она посмотрела на часы. Неужели такое возможно? Она пробыла в той квартире меньше получаса, а казалось, что прошли годы.
Читать дальше