Стелла Камерон: Французский квартал

— Куда мне все это девать? — спросила Селина, кивнув на лежащие на полу вещи.

— К себе.

Глаза ее округлились.

— С какой стати?! Нет, я не хочу…

— Потом сделаешь с этим барахлом все что угодно. Хоть сожжешь, хоть просто выбросишь. А пока тебе придется перенести все в свою квартиру. — Джек подошел к телефонному аппарату, стоявшему у изголовья постели, и быстро набрал двузначный номер. — «Скорую», — ровным голосом произнес он. — Здравствуйте… Сердечный приступ… Пока не знаю, но похоже… Понимаю… Понимаю… Хорошо, я не кладу трубку. Внизу вас встретят…

Он молча протянул к Селине руку и разжал кулак. На широкой ладони лежало то самое зеленое резиновое кольцо. Она отшатнулась, но Джек сурово нахмурился, и ей пришлось заставить себя взять этот предмет. Она бросила его поверх кучи собранных на постели вещей. А Джек тем временем продиктовал дежурной сестре на том конце провода точный адрес дома.

Повесив трубку, он сказал:

— Ну, ступай. Переоденься и немедленно возвращайся. Они скоро приедут.

— Кажется, мы кое-что упустили, — проговорила Селина. — Кому принадлежат эти вещи? Что, если она захочет сюда вернуться? Тогда мы по крайней мере точно узнаем, что же здесь все-таки произошло…

— Иди. — Джек кивнул на дверь. — Она ничего не скажет.

— Ты уверен?

Он взглянул ей прямо в глаза.

— Абсолютно.

Джек вынужден был отдать мисс Пэйн должное: она умела быть расторопной. Прошло всего несколько минут, а она уже успела сбегать к себе, переодеться в свободное белое платье и вернуться обратно. Когда за окном раздались гудки сирен и на каменной дорожке, ведущей к дому, застучали каблуки, Селина уже опять была здесь и лихорадочно застегивала свои сандалии.

Джек услышал торопливый и растерянный голос Антуана:

— Сюда, сюда. А что случилось?

Вздохнув, он бросил на Селину мобилизующий взгляд и распахнул дверь спальни. На пороге стояла бригада врачей «Скорой помощи», обогнавших в прихожей Антуана. Миновав кивнувшего в сторону ванной Джека, они устремились туда вместе со своими металлическими чемоданчиками и сложенными носилками.

— Мистер Петри? — пробормотал появившийся следом Антуан. — Что с ним? Он заболел? Мистер Шарбоннэ? Мисс Селина?

Селина приблизилась к Антуану и взяла своими ладошками его мускулистую руку.

— Не уходите, Антуан, — скорбным голосом сказала она. — Сейчас вы нужны здесь. А дела, боюсь, очень плохи. Просто очень плохи…

— Боже, Боже… — пробормотал Антуан, широкой ладонью отирая пот со лба.

Садовник был настоящим великаном с коротко стриженными и уже поседевшими вьющимися волосами. Он то и дело открывал свой рот с белоснежными зубами и золотыми коронками, и в полумраке спальни казалось, что при этом лицо его с правильными чертами словно трескается пополам.

— Мистер Шарбоннэ… — растерянно пролепетал Антуан. — Скажите, что туг происходит?

— Видите ли, Антуан… Вы ведь знаете, что у мистера Петри было больное сердце… — как можно мягче отозвался Джек.

Антуан отшатнулся и дернул головой.

— Он умер… Вы хотите сказать, что он умер, да?!

На улице снова раздался вой сирен, причем звук становился все громче. Джек вновь встретился взглядом с Селиной. В ее голубых глазах застыл немой вопрос, но в ответ он лишь пожал плечами. Оба понимали, что теперь все зависит от ее самообладания.

За спиной Антуана выросли двое полицейских.

— Прошу прощения, — сказал один из них и протиснулся мимо садовника в спальню. Оттуда он быстро прошел в ванную, где врачи колдовали над телом Эррола.

Джек тем временем перевел взгляд на Антуана и увидел, что садовник, сотрясаясь в беззвучных рыданиях, даже не пытается скрыть своих слез. На него было больно смотреть.

В следующую минуту тот полицейский, что ходил в ванную, вернулся к ним и сказал:

— Будет неплохо, если вы все трое назоветесь и подождете пока в другой комнате. — Он кивнул в сторону коридора, который вел в гостиную, затем вынул из нагрудного кармана небольшой блокнот, ручку и взглянул из-под бровей на Антуана. — Начнем с вас.

Пока полицейский записывал их имена, на улице вновь раздался шум мотора, а затем душераздирающий визг тормозов прямо под окнами дома. Вслед за этим внизу послышались мужские голоса, среди которых выделялся один, особенно громкий и возбужденный:

— Я поднимаюсь наверх, черт возьми! А если хотите меня остановить, то придется вам стрелять мне в спину. Точно между лопатками. Только предупредите за минуту, чтобы я успел снять рубашку. Это чистый лен! Клянусь, я выложил за нее столько денег, сколько вам и не снилось!