Мария Гарзийо - Венецианские каникулы (СИ)

Запирая за Алексом дверь, я обнаруживаю на столике в коридоре квадратную коробочку с надписью Chanel. В ней очаровательные белые часы, которым позавидовала бы любая модница. Но вместо радости внутри пустота. Разве он не мог вручить мне подарок лично? Обязательно было оставить его вот так вот на тумбочке, акцентируя, что это и не подарок вовсе, а плата за оказываемые услуги? Обида щиплет горло. Впервые за последние недели, я ощущаю, что отведенный мне Алексом клочок сделался для меня тесноват. Я выросла из роли немой любовницы-праздника, как ребенок вырастает из крошечной рубашонки. Она вся трещит по швам, мне хочется сбросить ее с себя, но альтернативного наряда мне не предложили. Достаю из холодильника бутылку белого вина и наливаю себе достаточно щедрую порцию, чтобы новоиспеченное горе могло захлебнуться в кисловатой жидкости. За моей спиной миллионы женщин. Миллионы искореженных собственной глупостью и наивностью судеб. Каждая из них взвалила однажды на свои белые, черные или желтые плечи тяжелый груз безнадежных отношений. В тот момент она, перекинув вальяжно этого нахального иждивенца через плечо, дала себе завет «ничего серьезного, сделаю пару шагов и брошу». Бросили единицы, большинство тащит и по сей день, точа изо дня в день собственную душу надеждой. Я не желаю становиться в строй этих добровольных мучениц. «Не становись», – презрительно хмыкает правое полушарие, «Кто ж тебя заставляет? Выплюнь этот кусок рыбы фугу, щедро сдобренный ядом сантиментов, и живи себе спокойно». Сдается мне, что выплевывать поздно. Отрава попала в кровь. Гурман лечению не подлежит. Я допиваю вино до дна, на котором не обнаруживается ни решения проблемы, ни успокоения.

На следующий день я встречаюсь с Вероникой. Не смотря на ее холодность и высокомерие, я все-таки за неимением другого варианта выбираю ее на роль жилетки. Мы располагаемся в каком-то новом стильном баре с видом на знакомую мне не понаслышке Punta della Dogana. Вероника заказывает шпритц – популярный в Венеции коктейль на основе белого вина и вермута. Я следую ее примеру. Розовый закат вырисовывает тонкой кистью в уголках глаз моей знакомой тонкие розовые морщинки. Вероника кажется уставшей. Будь я правдивой подругой вроде Дельфин, непременно уведомила бы ее об этом. Но я предпочитаю тактично смолчать, удержавшись от мести за большую голову.

— Ну, как твой Квазимодо поживает? – не почувствовав и следовательно не оценив моей молчаливой деликатности, берет в руки меч амазонка.

— Почему Квазимодо? – решаю сразу не сдаваться я, – У него горба нет.

— Ну, физиономия-то подкачала явно. Иначе, зачем ее так упорно прятать? Или он уже разоблачился?

Неуверенная рука дружбы, тянувшаяся навстречу красивой брюнетке, замирает в воздухе и, повернувшись в обратную сторону, упирается в бок.

— Вероника, почему ты такая злая? – я впервые решаюсь принять вызов врага.

— Почему злая? Нормальная. Ты этих выродков еще защищать будешь? Они нас … как хотят, а ты в любви им будешь признаваться! – идет в атаку тяжелая артиллерия.

Да, вообще-то собиралась, но, похоже, что придется по-быстрому смять письмо Онегину и проглотить. Гнев перекраивает лицо Вероники на свой вкус, лишив черты прежней привлекательности.

— Что-то случилось у тебя? – настаиваю я, дожевывая письмо.

— Да, не спрашивай, – слегка смягчается валькирия, – Вчера у папика моего сердце прихватило. Пришлось срочно скорую вызывать. Пока они ехали, пыталась его из этих памперсов проклятых вытащить. А он весит за сто кило, попробуй его переверни. Чуть не надорвалась.

— Ну, сказала бы им, что он у тебя борец сумо, – замечаю я, чувствуя, как венецианский шпритц щекочет желудок.

Вероника одним выразительным взглядом дает понять, что мое остроумие в данной ситуации не совсем уместно.

— Короче приплыли, откачали. Сказали, постельный режим.

— Постельный! Как раз то, что надо, – пьяненько хихикаю я. Определенно хитрый бармен подмешал мне в коктейль нечто покрепче белого вина и вермута.

— Ты бы видела, как они на меня смотрели, эти врачи! – не унимается куртизанка, игнорируя мои ремарки, – Как будто я его специально.… В общем, отправился мой папик в какой-то пансионат в Швейцарию сил набираться.

— Ну, вот и отлично. Отдохнешь от него. Ни памперсов, ни сосок, ни хныканья по ночам.

— Угу. Отдохну. Денег оставить не успел, сволочь такая.

Трепетные у них, однако, отношения. Просто пара голубков.

— Ну, а ты-то как? – выпотрошив собственный негатив, вновь поворачивает голову в мою сторону герантофилка.