Изабель Лосада - В поисках Совершенства

Разумеется, вскоре я встретила мужчину и, ведомая огромным жизненным опытом девятнадцатилетней непоседы, позволила ему переехать ко мне. Не думаю, что я ему особо нравилась, и не уверена, что он нравился мне, но почему-то тогда мы этого не замечали. Он был двадцативосьмилетним сексуальным красавчиком, но при этом курил трубку, ходил в тапочках и смотрел по телевизору крикет, и неожиданно я поняла, что рановато начала входить в роль пожилой супруги восьмидесятилетнего джентльмена. А он, само собой, глубоко разочаровался во мне. Я не умела готовить, я не умела убираться в доме и, что самое чудовищное, мне все было интересно.

Я начала работать актрисой. Лето проходило на Эдинбургском фестивале, где я появлялась в серьезном спектакле в полумраке заднего плана. На Рождество я участвовала в пантомимах; я даже могу похвастаться сыгранной в «Джеке в Стране Чудес» ролью Боба, а в спектакле «Аладдин» – ролью Шарон. В некоторые годы у меня даже появлялась подработка в промежутке между летом и Рождеством. Но в эти периоды я работала исключительно для удовольствия.

Мужчина в доме желал легкой жизни, чтобы спокойно смотреть футбол, а мне вечно хотелось что-то делать. Я могла читать книгу и вдруг выкрикнуть:

– Ух ты! Вот послушай! – Я – в который уже раз – обнаруживала мысль, которая меняла все в корне.

– Ммм? – мычал он, изображая заинтересованность и пытаясь оторваться от экрана, на котором Англию натягивала команда Вест-Индии.

Я говорила:

– Герман Гессе пишет: «Счастье – это «как», а не «что», талант, а не предмет». Правда же, восхитительно!

Он смотрел на меня, недоумевая, почему я так много болтаю и не входит ли в мои планы – хоть иногда – приготовление еды. Меня ни разу нельзя было обвинить в создании таких вещей, как «обед» или «ужин»: если я чувствовала голод, я съедала какой-нибудь фрукт. Он же был родом из Йоркшира и привык видеть на тарелке нечто горячее и мертвое через равные отрезки времени.

Я никогда не могла распланировать заранее день и обычно носилась туда-сюда, как тот безумный Тигра из известной книжки, с абсурдной идеей помочь кому-либо, в помощи абсолютно не нуждающемуся. Я сдавала комнаты в доме, чтобы заработать денег. Эти невинные люди приезжали обычно с каких-то задворков планеты и обнаруживали, что я категорически намерена преподать им несколько уроков английского и до изнеможения затаскать по всевозможным общественным мероприятиям. Дом находился в перманентном состоянии первородного хаоса. Я пребывала в твердом убеждении, что людям, которым удается содержать свои дома в чистоте, попросту нечем заняться, и я помню, что большую часть своего времени тратила на то, чтобы убедить этого мужчину в тапочках делать что-то вопреки его желаниям и исследовать совершенно не интересующие его области знания. Со всей искренностью я пыталась изменить его, но, разумеется, не называла это так. Думаю, я предпочитала говорить, что «вытаскиваю его из рутины», а то и, несмотря на то, что он был на девять лет старше меня, «помогаю ему».

Вы можете подумать, что у него возникло желание уйти от меня. Но он переоценил свои возможности. Он женился на мне. Полагаю, он надеялся, что я хоть немного остепенюсь и у меня появится тяга к гладильной доске, но ничего не получилось. У него ушло еще пять лет на то, чтобы, наконец, найти ту, в чьем обществе он смог бы насладиться простой удовлетворенностью. Он бросил меня с дочкой двух с половиной лет на руках. Все явно шло не так, как планировалось.

Я помогала работе местного детсада на общественных началах и учила свою дочку вместе с остальными карапузами петь и быть непоседами. Я любила ее до безумия, так сильно, что отказалась от девяноста восьми процентов ролей, которые мне предлагали в те времена. В один прекрасный день мой агент сдался:

– Простите, Изабель, но вы уже попросту нерентабельны. Вам остается либо тринадцатисерийный игровой сериал для «Би-Би-Си», либо ничего. – Я было взялась за тринадцатисерийный сериал, но вместо него она предложила мне то самое «ничего»: – Для вас невозможно найти работу. Я удаляю вас из базы данных.

Итак, я оказалась матерью-одиночкой, без семьи, без работы и без денег, проводившей вечера дома. Мне было двадцать шесть. Когда дочка пошла в школу, я слонялась по дому, ощущая себя крайне никчемной. Я знала, что должна чем-то заняться, поэтому занялась сном. Я безнадежно влипла. Люди говорили мне, что перемены неизбежны. Они лгали. Все оставалось, как было. Прошли месяцы (а может быть годы?).