Ирина Надеждина - Поверь в любовь

– Потому что это не украшение, а нательный крест. Крест в качестве украшения грех носить.

– Ты веришь в Бога?

– Верю.

– Давно?

– С детства. А ты веришь?

– Вообще-то да, но я не особенно сильна в вопросах религии. Ты часом, не священник? – она улыбнулась.

– Я – грешник.

– И в чем же ты грешен?

– Спроси лучше, в чем я не грешен. Долго перечислять мои грехи.

– На рояле играла твоя жена? – Ника подошла к роялю и провела пальцем по полированной крышке.

– Я, играл мой брат и играет мой сын. До нас играла бабушка, немного дед, отец, дядя.

– Такой старый… У тебя есть сын?

– Да. Пятнадцать лет мальцу. Он сейчас у моего дяди.

– У тебя настолько хорошие отношения с бывшей половиной, что она отпускает к тебе сына?

– Просто сын живет со мной. Он остался со мной после развода.

– А еще у вас дети были?

– Слава Богу, нет. Мы развелись, когда Алику было год и два месяца. А с бывшей половиной у меня, действительно, не плохие отношения, хотя, с Аликом они друг друга не воспринимают. Она обычно появляется, когда у неё возникают какие-либо большие проблемы или совсем уж не хватает денег.

– У нее есть ещё дети?

– Трое. Её муж, правда, не особенно в курсе, что она здесь бывает.

– А если он узнает? Будет маленькая семейная разборка?

– Я не думаю, что он об этом узнает. Впрочем, о моем существовании он знает и не плохо.

– Знает, что ты подкидываешь деньги?

– Может просто догадывается. Впрочем, это их проблемы.

– Я не пойму, почему ты в таком случае с ней развелся?

– Так вышло. Мы познакомились, когда он был в армии. Я был молодым, она ещё моложе. Я хорошо соображал, что делают с девчонками в постели, и хорошо ей это объяснил. Она тоже была немного в курсе, и мои объяснения ей понравились. Какое-то время мы объяснялись исключительно в постели, а потом, когда собирались разбежаться, наметился Алик. Зое было всего семнадцать лет, и ни о каком аборте речи быть не могло. Я, без лишних проволочек, предложил ей пожениться. Ни о какой любви никто и не говорил. Мы поженились, родился Алька. Не могу сказать, чтобы мы жили идеально, мы не ссорились, но и постоянно чувствовали себя, как чужие люди. К Альке у нее вообще никаких чувств не было, она его не воспринимала то ли в силу возраста, то ли потому, что не особенно хотела его появления на свет. Ещё в какой-то момент до его рождения, она предлагала мне оставить его в роддоме. Я не согласился. Заканчивался второй год нашей жизни, когда вернулся из армии её мальчик. На неё стало страшно смотреть – она, как зомби, ходила, никого вокруг не видела, ничего не хотела слушать. Да ещё и он стал появляться на улице время от времени в надежде её увидеть. Когда мы проходили мимо него, он смотрел на нас глазами больной собаки. Потом позвонила его сестра и сказала, что он порезал себе вены и лежит в больнице. Зоя рыдала часа два. Мне стало жалко их обоих, Альку, себя и я предложил развестись. Мы развелись, но, как остаться без Алика, я не представлял. Я предложил, что сын останется со мной, она не была против. Вскоре они поженились. Только время от времени они ругаются, а Зоя приходит ко мне плакать и просить совета. Это началось лет через пять после их женитьбы. В последнее время у основной массы с деньгами напряжонка, Зою сократили, её мужу зарплату платят нерегулярно, приходится выручать.

– Почему? Ты такой жалостливый?

– Да нет. Ей не к кому больше податься. С сестрой у неё очень натянутые отношения, родители и сестра мужа не могут ей простить того, что она была замужем, пока он был в армии. Я встретил её случайно, когда она пыталась сдать на лом в ювелирной мастерской кольцо, которое я ей подарил после рождения Алика. Выходило, что за это кольцо ей могут дать по цене лома только долларов тридцать. Она стояла и чуть не плакала. У неё в это время болел младший ребенок. Деньги были нужны и как минимум раза в три-четыре больше, чем ей давали. Я подумал, что в какой-то мере в её неприятностях виноват и я. За ошибки всегда нужно платить. Тогда, когда мы встретились, я был намного старше и должен был быть умнее. Если уж тянуло трахаться, то стоило это сделать хотя бы без последствий. И ещё… пять лет назад это была единственная женщина, которая, не знаю уж в силу каких причин, хотела, чтоб я остался жив…

– Если она бывает здесь, то почему её не воспринимает сын?

– Не знаю. Возможно, он никогда не думал о ней как о матери. Он хорошо к ней относится, всегда вежлив с ней, но не больше, чем с хорошей знакомой. Он её даже матерью никогда не называл. Просто Зоя.