Патриция Райс: Непорочная

Снова взглянув на Адриана, Фейт едва удержалась от слез. Она вдруг поняла, что никогда не будет счастлива без него, никогда не сможет забыть его…

Когда судебное заседание закончилось, Адриан встал и обернулся. Увидев ее, радостно улыбнулся и поспешил к ней.

«Неужели он действительно обрадовался? — думала Фейт. — Ведь он не позвонил ни разу, хотя я очень ждала». Она решила, что должна предоставить ему последний шанс.

По-прежнему улыбаясь, Адриан взял ее за руку.

— Фейт, не нужно было ехать так далеко, чтобы увидеть это. Я мог бы позвонить тебе.

— Но ты не позвонил. — Она отдернула руку. — Мне пришлось попросить Белинду, чтобы Джим узнал, когда начнется суд. Я хотела убедиться, что Тони не удастся выкрутиться.

Адриан обнял ее за плечи и повел к выходу.

— Тони и Пигги с таким усердием обвиняли друг друга, что даже не понадобились собранные мной улики.

Фейт вежливо улыбнулась:

— Значит, теперь тебе вернут лицензию? Что ж, я очень рада за тебя.

— Правда? — Он внимательно посмотрел на нее, и ей показалось, что она увидела в его глазах грусть.

Ей тоже стало грустно при мысли о том, что им придется расстаться. Но если в жизни Адриана нет места для нее — пусть прямо об этом скажет, пусть выложит карты на стол.

— Ты, должно быть, ужасно занят, — сказала она, когда они вышли из здания суда. — Белинда говорит, что вы с окружным прокурором наконец-то уладили ваши разногласия и собираетесь вместе работать.

— Да, не исключено. А как у тебя дела? Хуан говорит, что ты продаешь его работы сразу же, как только он их присылает.

— В последнее время Хуан делает замечательные вещи. Наверное, сказывается твое влияние. Его статуэтки про сто очаровательны. Они легко продаются. Он рад, что именно ты расписываешь их, но его фарфор… Возможно, он будет медленно продаваться, но это — подлинное искусство. Я подумываю устроить выставку.

— Я рад, что фарфор тебе нравится. — Адриан улыбнулся. — Но если он плохо продается, то как же ты заработаешь на достойную жизнь? Неужели так и будешь жить в своей ночлежке?

— Я подыскиваю новую квартиру. И больше не буду петь в баре. Твои друзья — прекрасные помощники, и я подумываю о расширении дела.

— Ты надолго приехала? — спросил он осторожно.

И эта его осторожность окончательно убила в ней надежду… Адриан, которого она знала, был совсем другим. Да, он изменился, но вовсе не так, как она надеялась.

— Я собираюсь вернуться сегодня вечером, — ответила Фейт. Собравшись с духом, спросила: — Ты бы предпочел, чтобы я оставила тебя в покое? Адриан, я не хочу быть помехой. Я пойму, если ты скажешь, что тебе это не нужно.

Он стиснул зубы. Пристально взглянув на нее, проговорил:

— Ты не так понимаешь, Фейт. Просто дело в том… Видишь ли, мне еще не вернули лицензию. И я не знаю, когда вернут. Сомневаюсь, что смогу когда-нибудь завести собственную семью. Ведь ты хочешь ребенка, я знаю. Ты прекрасная женщина, и тебя ждет прекрасное будущее. Фейт, я не хочу быть препятствием на твоей дороге к счастью.

Она кивнула:

— Я знала, что ты так скажешь, Адриан. Но хотела услышать это от тебя, чтобы быть уверенной… Все-таки ты редкостный болван, если думаешь, что лучше меня знаешь, что мне надо.

Ей хотелось броситься в его объятия и разрыдаться. Но Фейт поспешно отвернулась, чтобы он не заметил ее слез.

«Это было прекрасно, пока продолжалось», — думала она, шагая к своей машине.

Декабрь

Адриан задержал дыхание и осторожно открыл дверцу печи с остывшим фарфором. Он боялся, что небольшая ошибка, допущенная при глазуровке, скажется на качестве изделий.

Горевшие в мастерской лампы не могли заменить солнечный свет, но у него не было выбора. Быстро разгрузив печь, он принялся сортировать и раскладывать изделия по полкам.

Глазом опытного мастера он высматривал в каждой вещице трещины или другие пороки. Наконец взял в руки изящную вазу в форме сердца, поднес ее к свету и тщательно осмотрел.

Похоже, у него получилось… Его пальцы дрожали, когда он поглаживал вазу, пытаясь обнаружить дефекты. Цвет же получился самый изысканный, лунно-серебристый. Да, это был настоящий «лунный» фарфор, и женщина, которой предназначалась эта ваза, конечно же, оценит ее по достоинству.

Адриан не знал, что она подумает, когда он отошлет ей вазу со следующей партией изделий Хуана. Но Фейт наверняка узнает работу, ведь у нее уже имелась подобная вещица.

Он открыл окно, чтобы выпустить жар от печи, и тотчас же услышал звонкий смех Исабель, басовитые смешки Хуана и лепет малышки. Они назвали девочку в честь Фейт, но использовали ее девичью фамилию. Маленькая Хоуп Мартинес была гордостью своих родителей.