Стефани Перкинс - Анна и французский поцелуй [litres]

– Мама, здесь сейчас полдень. Шесть часов разницы, помнишь?

Я смотрю на будильник Мередит в форме желтой подводной лодки и с удивлением отмечаю, что она права. Я ставлю пустую кружку на комод.

– Мне пора идти, – шепчу я. – Прости, что задержала тебя.

– Подожди секунду. – Мередит прикрывает трубку рукой. – Я рада была познакомиться с тобой. Увидимся за завтраком?

– Да-да. Увидимся. – Я стараюсь произнести это равнодушно, но внутри меня так трясет, что, когда я выхожу, едва не врезаюсь в стену.

Уупс. Не в стену. В парня.

– Уф! – Он отшатывается назад.

– Прости! Мне так стыдно, я и не знала, что ты здесь.

Он растерянно качает головой. Первое, что бросается мне в глаза, – это его волосы. Впервые я обращаю внимание на что-то подобное. Они темно-коричневые, и непонятно, то ли длинные, то ли короткие. И то и другое одновременно. Это прическа свободного художника. Прическа музыканта. Прическа мне-будто-бы-все-равно-но-на-самом-деле-нет.

Красивая прическа.

– Все нормально. А я тебя раньше не видел. Ты сама-то в порядке?

О боже! Он англичанин.

– Ээ… Здесь ведь живет Мер? – Парень улыбается.

Серьезно, я не знаю ни одной американской девчонки, которая могла бы устоять перед английским акцентом.

– Мередит Шевалье? Такая высокая девушка? С пышными кудрявыми волосами? – в растерянности спрашиваю я.

Теперь парень смотрит на меня так, будто я сумасшедшая или полузомби, типа моей Нанны Олифант. Нанна всегда улыбается и качает головой, о чем бы я ни спросила, будь то: «Какую салатную заправку предпочитаешь?» или «Куда ты положила вставную дедушкину челюсть?»

– Прошу прощения. – Парень делает крохотный шажок назад. – Ты ведь шла спать.

– Да! Мередит живет здесь. Мы просто посидели вместе пару часов. – Я заявляю это с апломбом Шонни, заметившего на лужайке перед домом нечто отвратительное. – Я Анна! Я новенькая!

О боже. Что это. И с чего вдруг такой энтузиазм? Мои щеки краснеют, и это ужасно унизительно.

Симпатичный парень смущенно улыбается. У него прекрасные зубы – ровные наверху и слегка сужающиеся книзу. Похоже, ему исправляли прикус. Я ничего в этом не понимаю, ведь у меня полное отсутствие опыта в ортодонтических процедурах. Между передними зубами у меня дырка величиной с изюминку.

– Этьен, – говорит он. – Я живу этажом выше.

– А я здесь.

Я показываю на свою дверь, а в голове крутится: французское имя, английский акцент, американская школа – Анна в тупике.

Парень дважды стучит в комнату Мередит.

– Что ж. Увидимся, Анна.

Этьен произносит мое имя как «Ах-на».

Сердце колотится, колотится, колотится у меня в груди…

Мередит открывает дверь.

– Сент-Клэр! – вскрикивает она, продолжая висеть на телефоне.

Они смеются, обнимаются и пытаются переговорить друг друга.

– Заходи! Как прошел перелет? Когда ты приехал? Ты видел Джоша? Мам, мне нужно идти.

Мередит мгновенно отключает телефон и захлопывает дверь.

Я тереблю висящий на шее ключ. Две девочки в одинаковых розовых халатах плетутся за мной, перешептываясь и хихикая. В другом конце коридора стоит группка парней. Они смеются и свистят. Мередит и ее друг хохочут за стеной. Мое сердце уходит в пятки, желудок скручивает.

Я все еще новенькая. И я все еще одинока.

На следующее утро я решаю зайти к Мередит, но не осмеливаюсь и иду на завтрак одна. По крайней мере, где находится столовая, мне известно (день второй: семинары по выживанию). Я проверяю карточку на еду и открываю зонтик с «Хелло, Китти». Моросит. Погоде не важно, что сегодня у меня первый день в школе.

Я перехожу дорожку вместе с группой болтающих студентов. Они не замечают меня, но мы вместе обходим лужи. Мимо проносится автомобиль размером с одну из машинок моего брата и окатывает водой какую-то девочку в очках. Она ругается, а друзья пытаются ее успокоить.

Я плетусь следом.

Город в жемчужно-серой дымке. Небо затянуто облаками, каменные здания холодно-элегантны, впереди сияет Пантеон. Его массивный купол словно парит над окрестностями. И каждый раз, когда я вижу Пантеон, мне тяжело отвести от него взгляд. Его словно перенесли сюда из Древнего Рима, ну или, на худой конец, с Капитолийского холма. Из окна классной комнаты ничего подобного не видно.

Я еще не знаю, для чего предназначается это здание, но надеюсь, что скоро мне кто-нибудь об этом расскажет.

Я живу неподалеку от Латинского квартала или Пятого округа. Если верить моему карманному словарю, это такой район, и здания в моем округе тесно лепятся одно к другому в виде завитков, не уступающих по великолепию свадебному торту. Пешеходные дорожки заполнены студентами и туристами, обрамлены одинаковыми скамейками и ажурными фонарями. Деревья с пышными кронами, огороженные металлическими решетками. Готические соборы и тонкие блинчики, стойки с открытками и причудливо украшенные металлические решетки на балконах.