Оливия Голдсмит - Фаворитка месяца

– Но он родился. – Заявил Робби.

– Технически, да.

– Технически! Технически? Что, черт возьми, ты хочешь сказать? Разве возникают вопросы?

– По существу нет.

– Так как же ты… В свидетельстве о рождении у Лайлы значится «девочка». Я сам видел?.. Как тебе удалось?..

– Помнишь доктора Карлтона. Этого старого шарлатана. Он делал все, что ему говорили. Продавал в Голливуде амфитамина или морфия больше, чем ныне какой-нибудь торговец наркотиками. Делал аборты, которые тогда были незаконны. И даже залечивал пулевые раны, о которых никогда не сообщалось полиции. В общем все. Он был весьма личным врачом киноиндустрии и обслуживал роддом. Так что, когда он сказал мне, что у меня мальчик, я просто заявила ему, что он ошибся. У меня девочка и я ожидаю, что так и будет записано в свидетельстве о рождении.

– И Карлтон так и сделал? Зарегистрировал Лайлу девочкой?

– Конечно же, и это влетело мне в копеечку.

– Боже правый! Черт подери, Тереза! А что об этом сказал Керри? Тереза рассмеялась:

– Ты, возможно, и не знаешь, но в ночь, когда родилась Лайла, Керри был у Ары на одной чисто мальчишеской круглосуточной секс-оргии. Он не показывался в больнице, чтобы посмотреть на меня или ребенка, пока требовались какие-либо заботы.

– Но как он мог так никогда и не узнать об этом?

– Почему? Он что, менял ей подгузники? Или купал ее? Не будь ослом, Робби. Ты знаешь Керри лучше меня. Ему было наплевать и на меня, и на ребенка, на счастливую семейную жизнь. Он и с тобой-то не очень считался, как я припоминаю, если казалось, что тебе надо нечто большее, чем случайный перепих. Керри не хотел никаких обязательств. Ни перед кем. Так что это был наш секрет. Мой и Лайлы.

– А Эстрелла?

– Эстрелле было заплачено. Она знала все с первого же дня. Либо надо было смириться с этим и жить со всеми удобствами, которые ей предоставлял мой стиль жизни, или вернуться туда, откуда она пришла, в хижину с соломенной крышей в мексиканской пустыне. Что бы ты выбрал?

На Терезе начал сказываться эффект бренди. Глаза ее затуманились, и она утонула в низком кожаном кресле.

– Лайла была такой миленькой девочкой. Вся кругленькая и мягкая, с прекрасными глазами и волосами.

Тереза, казалось, потерялась в воспоминаниях.

– Мы никогда не думали об этом больше. Когда пришло время, Карлтон начал пичкать ее гормонами, сделал в Мехико имплантацию грудей и у нее были отличные сиськи. Лайла никогда не жаловалась, никогда не задавала вопросов. Она была счастлива, как маленькая девочка. Большую часть времени мы забывали, что она родилась мужчиной.

– Не очень-то счастлива она была, когда съехалась со мной! Боже, Тереза, ты украла у нее ее пол. Ты сделала ее бесполой. Искалечила ее. Не удивительно, что она ненавидит тебя.

Робби плюнул.

– Да совсем не в этом дело, – взвизгнула Тереза. – Лайла ненавидит меня, потому что я не помогаю ее карьере. Но я-то знаю, чем это кончится. Нельзя быть знаменитой и иметь личную жизнь и тайну. Но теперь все кончено! Я знала, что ее разоблачат.

– Хочешь сказать, тебя разоблачат, ведь ты была автором этой маленькой трагедии. – Робби тоже отпил из своего стакана. – Тереза, ты сделала из Джоанн Кроуфорд мать Терезу.

– Да как ты смеешь! Я что, била ее, привязывала к стулу или кровати? У нее была роскошная жизнь, которой позавидовал бы каждый ребенок.

– Кроме ее личности.

– Ее личности? А как насчет моей? Какая разница для визгливого ребенка, носит он платье или портки? Никакой. А для меня, для моей карьеры – это все.

– Твоей карьеры, – хмыкнул Робби.

– Да, моей карьеры. Без меня у нее не было бы миленьких платьев, больших домов, прислуги, частных школ. Ничего этого без меня. И затем она ушла и послала все это к черту. Не без твоей помощи, добавила бы я.

– Как это она послала все к черту?

– Ей хотелось пойти и стать актрисой. Она не хотела выйти замуж за парня, который бы все понимал и сделал бы ее жизнь проще. Нет, ей приспичило стать звездой. Она сделала это, чтобы соперничать со мной. После созревания. Лайла всегда хотела соревноваться, не интересуясь, как это отразится на мне. Теперь у меня ничего нет. Люди смеются. Никто не понимает. Я уже никогда не буду снова работать. Никогда не пойду на вечеринку.

– Ну а Лайла? Что будет с ней?

– Ничего. Она все еще имеет наследство Керри и получает миллионы, которые делает на этом шоу. А «Эмми»! Надеюсь, они не отнимут у нее «Эмми»!

Зазвонил телефон. Тереза глянула на Робби.