Джейн Хеллер: Взрывоопасные сестрички

– Скотч будет в самый раз. С капелькой содовой и лимоном, если есть. Филипп снял куртку и протянул мне, сверкнув улыбкой Холдена Холси и продемонстрировав идеальные белоснежные зубы. Я чуть не поинтересовалась, не отбеленные и не искусственные ли они у него, но и так знала ответ. У каждого актера в сериале какие-нибудь части тела так или иначе были усовершенствованы.

Сделав ему скотч, плеснув себе вина, водрузив оба бокала на поднос вместе с коктельными салфетками и мисочкой соленых орешков, я поспешила в гостиную.

Филиппа там не оказалось.

– Филипп! – Уж не передумал ли он насчет свидания? – Ты где?

Ответа не последовало. Поставив поднос на кофейный столик, я отправилась на поиски и, в конце концов нашла его в гостевой спальне – по совместительству рабочем кабинете. Филипп стоял у стола, уткнувшись носом в папку с надписью «Отныне и впредь № 12,136».

– Филипп! – Он дернулся. Я в упор посмотрела на него. – Что ты делаешь?

Оторвавшись от папки, Филипп беспомощно улыбнулся, как мальчишка, застуканный за воровством сластей из коробки.

– Я случайно натолкнулся на папку, – заявил он, хлопая длиннющими ресницами. – Надеюсь, ты не сердишься, Дебора?

– Актерам не полагается читать поэпизодники, – заметила я. «Поэпизодник» – это подробное описание каждого эпизода сцена за сценой. – Вуди очень щепетилен в этом вопросе.

Вуди Дейвенпорт, главный сценарист «Отныне и впредь» и мой босс, отвечал за создание основополагающих «узлов» сериала, долгосрочных сюжетов с развитием характеров персонажей, интриги их развязок.

– Ты хотел узнать, что будет дальше с Холденом? Ты ведь затем и полез в поэпизодник?

– Меня интересовало, какие планы связывает Вуди с этим персонажем, – признался Филипп.

– Он на стенку полезет, если я расскажу ему. Он и, правда очень щепетилен в этом отношении.

В нашем бизнесе это аксиома: только позволь актерам узнать о будущем их персонажей, и не успеешь оглянуться, как они потребуют изменить сценарий, начнут названивать своим агентам, ныть, скулить и съемки сериала превратятся в арену сражающихся эго.

– Ну так не говори ему. Этого больше не повторится, зачем же вызывать у него приступ гипертонии?

Я не знала, что делать. Терять работу мне вовсе не хотелось, но и Филиппа тоже.

– Знаешь, я никогда раньше не видел поэпизодника, – усмехнулся Филипп. – И представления не имел, какая трудная у тебя работа. Все эти десятки страниц, которые ты должна выдавать каждую неделю, тщательно расписанные сцены, драматические моменты, связывать серии. Ты молодец, Дебора. Ты очень талантлива.

– А! М-м-м… Ты так считаешь?

– Да. Я-то уж точно не смог бы написать поэпизодник. Для этого, нужны определенные навыки, а я ими не обладаю. Ты же, напротив, обладаешь. И с избытком.

Я невольно смягчилась.

– Приятно слышать похвалу. Спасибо, Филипп.

Почуяв, что ему удалось смягчить мой гнев и его лесть возымела действие, он обнял меня.

– Я серьезно насчет того, что сунул нос куда не надо. Этого больше не повторится, Дебора. Прости меня.

Филипп поцеловал меня, на сей раз куда крепче. И я простила его. А кто бы не простил?

Мы вернулись в гостиную рука об руку, прикончили выпивку и отправились ужинать. В ресторане Филипп был ко мне очень внимателен – почти подобострастен, – даже когда раздавал автографы. Он держал мою руку, затем поднес ее к губам и начал покрывать поцелуями – ладонь, пальцы, запястье и так далее. К тому времени, когда подали десерт и кофе, я уже напрочь позабыла об инциденте с поэпизодниками.

Едва мы вернулись домой, как Филипп обрушился па меня, бормоча ласковые слова и осыпая поцелуями. Однако я быстро положила этому конец, сказав, что мне завтра рано вставать, поскольку надо успеть на проводимое Вуди каждый понедельник совещание – длящиеся целый день утомительную процедуру, проходившую в экстравагантной квартире Вуди на Парк-авеню, и где присутствие сценаристов-поэпизодников обязательно.

– Когда я снова тебя увижу? – спросил Филипп, стоя в дверях. – В следующие выходные? В пятницу вечером? Чем скорее, тем лучше.

– В пятницу вечером было бы здорово, – ответила я, уступив его настойчивости и своему желанию.

Мы поцеловались на прощание, и он ушел.

Некоторое время я стояла, прислонившись к дверям и закрыв глаза. Сердце бешено колотилось, я мысленно снова возвращалась к каждому жесту Филиппа, каждому его слову. И мне казалось, что я наконец-то подцепила стоящего парня. С чем сама себя и поздравила.