Люси Монтгомери - Энн в Саммерсайде

— И правда, что? — отозвалась я.

Мне хотелось бы увидеть эту девочку. Мне ее очень жалко. Тетя Кэт говорит, что старухи о ней хорошо заботятся. То есть буквально она сказала: «Она у них одета и накормлена». Но ведь ребенок не может жить хлебом единым. Я никогда не забуду, какая у меня самой была жизнь до приезда в Грингейбл.

В пятницу я поеду домой и проведу в Эвонли два блаженных дня. Жаль только, что все будут спрашивать, как у меня идут дела в школе.

Нет, Джильберт, представь себе Грингейбл… туман над Лучезарным озером… краснеющие клены по ту сторону ручья… коричневые папоротники в лесу… предзакатные тени на Тропе Мечтаний… Как мне хочется оказаться в этих замечательных местах! Как ты думаешь, с кем?

Знаешь, Джильберт, иногда я начинаю подозревать, что очень тебя люблю.

10 октября

Саммерсайд

Аллея Оборотней

Звонкие Тополя

«Многоуважаемый и досточтимый сэр!»

Так начинается письмо, которое написала своему жениху бабушка тети Шатти. Ну разве не восторг? Какое чувство превосходства эти слова, наверное, породили в дедушке! Может, и мне стоит так начинать письма, вместо того чтобы просто писать «Мой милый Джильберт»? Но в общем-то я рада, что ты не тот дедушка… и вообще не дедушка. Как отрадно сознавать, что мы молоды и к нас впереди вся жизнь — наша общая жизнь.

(Далее пропущено несколько страниц. Видимо, на этот раз перо Энн не заржавело и не царапало.)

Я сижу у окна в своей комнатке и смотрю на янтарное небо, раскачиваемые ветром тополя, на открывающу. юся за ними гавань. Вчера я так хорошо прогулялась Мне просто было необходимо куда-то уйти — в Звонких Тополях все пребывали в расстроенных чувствах Тетя Шатти плакала в гостиной, потому что ее обидела тетя Кэт; тетя Кэт плакала в спальне, потому что была годовщина смерти капитана Макомбера; а Ребекка Дью плакала на кухне — по какой причине, я так и не выяснила. Я никогда еще не видела Ребекку в слезах. Но когда я тактично попыталась узнать в чем дело, она только пробурчала:

— Уж и поплакать человеку не дадут, если на него нашел такой стих!

Тут я взяла зонтик и тихонько ушла из дому — пусть себе плачут, если на них нашел такой стих.

Я направилась по дороге к гавани. К изумительной морозной свежести воздуха примешивался влажный запах свежевспаханной зяби. Я шла и шла, пока сумерки не сгустились в лунную ночь. Мне совсем не было одиноко. Я вела в уме беседу с воображаемыми друзьями и придумала столько эпиграмм на Принглов, что сама удивилась своему остроумию. В общем, мне было очень хорошо, несмотря на все огорчения, доставляемые Принглами.

Однако должна признаться, что эти Принглы мне основательно отравили жизнь и дела в школе идут неважно. Вокруг меня сгущается атмосфера заговора.

Во-первых, ни один из Принглов или полу-Принглов не готовит домашних заданий. К родителям обращаться бесполезно — они отделываются любезными фразами. Я знаю, что остальные ученики относятся ко мне хорошо, но Принглы заразили и их вирусом непослушания. Как-то утром, войдя в класс, я увидела, что мой стол лежит кверху ножками, а содержимое ящиков валяется на полу. Разумеется, никто не знал, чья это работа. Точно так же никто не мог сказать, откуда на следующий день на столе взялась коробка, из которой, когда я ее открыла, с громким шуршанием взметнулась искусственная змея. Но все Принглы стонали от хохота, глядя на мое ошеломленное лицо.

Джен Прингл чуть ли не каждый день опаздывает на уроки, причем у нее всегда наготове убедительное объяснение, которое она преподносит мне в вежливых выражениях, но с наглой усмешкой на губах. Она рассылает по классу записки прямо у меня под носом. Сегодня, надев пальто, я нашла в кармане очищенную луковицу. Как бы мне хотелось запереть эту девчонку в карцер и посадить ее на хлеб и воду — это научило бы ее вести себя прилично!

Самое худшее, что случилось за последние дни, — это карикатура на меня, которую я обнаружила утром на доске. Волосы, конечно, были ярко-красного цвета. Все отрицали, что имеют к ней хоть какое-нибудь отношение, но я знаю: так рисовать способна лишь Джен Прингл. Мой нос… который, как ты знаешь, всегда был моей единственной утехой… на карикатуре загибался крючком. А рот! Такой рот может быть только у прокисшей старой девы, которая провела в заполненном Принглами классе по крайней мере лет тридцать. Но все равно сходство было потрясающим. Проснувшись среди ночи и вспомнив об инциденте, я даже застонала от обиды. Не странно ли, Джильберт, что мы больше страдаем не когда нам причинили зло, а когда нас унизили?