Мара Фицчарльз: Терпеливый муж

Это было не то, что он ожидал. Около четырех лет он ежедневно видел ее портрет. Где бы они с Мерфи ни были, в каких бы условиях ни находились, тот всегда устанавливал его на видном месте. Яркая блондинка на фотографии имела лишь отдаленное сходство со скорбящей молодой женщиной, которую он видел пару дней назад на похоронах.

Ее волосы цвета меда ниспадали на плечи ровным, роскошным каскадом. Черное платье соответствовало торжественности случая и говорило о хорошем вкусе. В ушах сверкали золотые серьги в виде крупных колец, а темные глаза были большими и печальными.

Они как бы искали в его глазах ответную печаль и ждали утешения. Женщина на похоронах не была похожа на девушку с драгоценного портрета Мерфи. В ней чувствовалась какая-то необъяснимая ранимость.

Пытаясь заглушить воспоминания и боль, Эндрю Макларен поднялся с большого кожаного кресла в родительском доме и подошел к английскому секретеру. Объемистый конверт, лежащий перед ним, напомнил ему о тех событиях, которые он почти забыл.

Заставив себя взять в руки конверт, Эндрю уставился на него, размышляя над значительностью его веса. Минуты шли, а он все стоял, не двигаясь с места.

Эндрю знал, что находится в конверте. Десятью днями раньше он собрал лежащие в нем вещи там, где оставлял их Мерфи в начале каждой смены. Это была одна их самых трудных задач, которые ему приходилось делать. Запечатывая конверт, он думал, что спрятал в него и ненужные воспоминания.

Оказалось, что это не так.

В конверте было несколько предметов, когда-то ценных для Чарльза Мерфи – его соседа по комнате, сослуживца и друга.

Не так-то просто отделаться от воспоминаний.

Эндрю закрыл глаза, и возникшее чувство сожаления охватило его целиком. Он не хотел принять смерть друга как реальность, но не мог и отрешиться от нее.

Тяжелой походкой он вернулся к креслу и погрузился в его прохладу, затем вскрыл конверт и высыпал содержимое на колени. Каждый предмет вызывал воспоминания.

Губная гармошка – простой инструмент. Мерфи коротал время, играя на ней в одиночестве в сумерках. Мелодии, которые он наигрывал, доставляли ему радость. Иногда Чарльз играл так долго, что это раздражало его товарищей. В мрачной тишине, окружавшей Эндрю, он вдруг почувствовал, как не хватает ему этой несложной музыки.

Кольцо – знак его университетского факультета – выглядело богато: золотое, оно было украшено большим красным камнем и головой льва. Мерфи считал его символом достоинства. Если бы Чарльза похоронили с этим кольцом, он расценил бы это как лишнюю сентиментальность. Поэтому кольцо сняли.

Эндрю колебался, прежде чем прикоснуться к сверкающей золотой цепочке. Это был рождественский подарок девушки Мерфи. Он прекрасно помнил тот момент, когда его друг развернул упаковку. Чарльз обрадовался как ребенок и немедленно надел ее на шею. Каждый раз, снимая цепочку, он боялся ее потерять.

Наконец Эндрю заставил себя посмотреть на последний предмет – двойную золоченую рамку. Он осторожно приподнял ее, чтобы получше рассмотреть вставленные в нее две фотографии. Эндрю рассматривал их так, словно никогда раньше не видел.

На одном снимке был изображен Мерфи с девушкой. Красивый, разбитной, с черными как смоль волосами, озорными синими глазами, насмехающимися над всеми и вся, он властно положил руку ей на плечо. С другой фотографии лучезарно улыбалась эта самая девушка. Это был знакомый образ – безмятежное, счастливое дитя. Сам Эндрю предпочитал женщин взрослых, зрелых, искушенных.

Волосы у девушки с фотографии были собраны в два хвоста, торчащие под разными углами. Эндрю подумал, что это выглядит глупо, по-детски, так же как и нелепые серьги, свисающие почти до плеч – причудливые крылатые лошадки.

Ее наряд также не вписывался в стиль взрослой женщины. На ней были мешковатая блузка флюоресцентного зеленого цвета, завязанная узлом с одной стороны, и плотно облегающие брюки, внушавшие ему сомнение насчет соблазнительности ее тела в таком юном возрасте.

– Эндрю, у тебя все в порядке? – Мелодичный женский голос вернул его к действительности, прервав воспоминания.

– Конечно, Сара, – ответил он, обернувшись к неожиданно появившейся сестре. – Конечно, у меня все замечательно.

– Трудно проститься с другом, – прошептала она и в знак поддержки положила руки ему на плечи. – Трудно позволить ему уйти.