Габи Хауптманн: Горсть мужества

Гюнтер слышал, как она вошла. Каждое движение жены в ванной, каждый шорох за долгие годы супружества стали своеобразным ритуалом, повторяющимся изо дня в день. Он и сам стал частью этого ритуала. Поэтому когда дверь, наконец, открылась, Гюнтер притворился, что спит. Сейчас он не хотел даже прикасаться к жене. Гюнтер вообще больше не желал к ней прикасаться. Ему сегодня исполнилось шестьдесят, и он заслужил право на то, чтобы жить иначе, внести свежую струю в свою застоявшуюся жизнь. Гюнтер чувствовал, как Марион сначала в задумчивости рассматривала его, затем забралась под одеяло. «Только не трогай меня», – подумал он, мысленно видя Клауса с молодой женой. Марион прижалась к Гюнтеру, и ее прикосновение вызвало неприязнь. Боже, почти увядшее дряблое тело, грудь, которая скоро совсем потеряет форму. Он уже не может видеть это каждое утро, не желает больше близости с этой женщиной. Он вообще не хочет видеть ее в старости. Она должна исчезнуть из его жизни. Как можно скорее. Гюнтер начал думать о Линде, вспомнил, как она танцевала сегодня вечером в своем сногсшибательном платье. Мысль, посетившая Гюнтера во время праздника, снова заполнила его сознание, и он с наслаждением погрузился в свои грезы. Утопая в них, Гюнтер представил себе, как Линда приходит к нему, как он срывает с нее платье и она стоит перед ним почти нагая, в одних черных колготках и туфлях, он бросает ее на кровать, Линда извивается и стонет под ним, а он все входит и входит в нее. Гюнтер видел перед собой ее полные сочные губы, лицо, искаженное гримасой сладострастия, и чувствовал, как напрягается его член. В следующий момент он повернулся и со злостью набросился на Марион.

Воскресенье. Празднование юбилея у Шмидтов продолжалось почти до самого утра, поэтому напрасно церковные колокола призывали элиту города на утреннюю службу. Все первые люди веселились на дне рождения всю ночь, и наутро у каждого из них была отговорка, чтобы не пойти в храм.

Клаус Раак тем не менее нашел в себе силы подняться вовремя. Регина проснулась от звука велотренажера, доносящегося из комнаты, где стояли спортивные снаряды. Она посмотрела на часы и вздохнула. Восемь! Слишком рано, чтобы подняться после такой бурной ночи. Но Регина прекрасно знала, что будет дальше. Сейчас Клаус целый час прозанимается на всевозможных тренажерах, чтобы затем, приняв душ, свежим и бодрым тихо скользнуть к ней в постель и предаваться любви все утро; почти до десяти часов. Она натянула одеяло на голову, чтобы не слышать монотонного жужжания тренажера. Этот звук раздражал Регину, напоминая ей, что Клаус в отличие от многих более молодых людей, да и самой Регины, продолжает следить за собой. Но она воздержалась от комментариев и, плотнее закутавшись в одеяло, закрыла глаза и погрузилась в так некстати прерванный утренний сон.

Рёмерсфельд с его почти пятидесятитысячным населением долгое время имел статус маленького образцово-показательного городка, который развивался стабильно и поступательно. С одной стороны, это было обусловлено прекрасным географическим положением и ландшафтом, благодаря чему на протяжении столетий в этом районе процветало виноделие. С другой, а именно это так нервировало жителей близлежащих городов, две крупные фирмы в Рёмерсфельде занимались поставками в автомобильной и строительной индустрии и приносили городу постоянный и высокий доход. В конце восьмидесятых годов к этим фирмам добавилась еще одна, компьютерная. Таким образом, население получило новые рабочие места и уверенность в будущем, а городская казна еще один стабильный источник доходов. Провинциальный город, веками считавшийся лишь центром виноделия, в одночасье получил статус «гимназии авангарда», а местная молодежь – все, что нужно для прекрасного образования и развития личности, включая два бассейна – открытый, с подогревом воды, и закрытый. Чуть позднее открылись огромный многофункциональный Дворец культуры, которому завидовали жители всех окрестных городов, современный конноспортивный комплекс, теннисный клуб… И уже всерьез начинали задумываться о создании гольф-клуба. В это время Рёмерсфельд, прежде едва различимый на федеральной карте, благодаря своим автомобильным и компьютерной фирмам, а также строительным рынкам, расположенным поблизости, стал почти райским местом. Теперь пришло время Шмидтов, которых сама райская идиллия интересовала меньше всего; их вполне устраивали отношения, сложившиеся с местной властью и позволявшие им идти выбранным путем, своевременно отслеживая все изменения в конъюнктуре бизнеса.