Мариус Габриэль: Седьмая луна

Разумеется, иногда ее посещали грустные мысли о том, кому же в конце концов она оставит свои несметные богатства, состоящие из ценных бумаг, огромного количества денег, зданий, заводов, земельных участков, наемных работников и всего прочего, что в общей сложности тянуло на многие и многие миллионы долларов. Но она старалась не думать о печальном конце своей биографии, справедливо полагая, что свою империю она создает исключительно ради удовлетворения бездонного честолюбия и элементарного интереса к жизни. Она давно уже поняла, что совсем одинока в этом враждебном мире и может полагаться только на свои силы, свои способности и свою память, и все это в совокупности дает ей возможность заявить о собственной значимости и найти более или менее приемлемое убежище от жизненных невзгод. Иными словами, Фрэнсин кропотливым трудом сооружала себе прижизненный рукотворный памятник, а все остальное отбрасывала, как ничего не значащие мелочи жизни.

Остановившийся перед ними водитель все еще выбирал бумажные игрушки, разглядывая их со всех сторон, цокал языком и без конца торговался с продавцом из-за цены. Глупый человек, ведь все это он покупает, чтобы привезти домой и сжечь во время традиционного ритуала ублажения злых изголодавшихся духов. Согласно древним китайским верованиям, в месяц седьмой луны врата подземного царства отворяются настежь и выпускают наружу множество духов тех людей, тела которых в свое время не были погребены надлежащим образом. Они вторгаются в жизнь живых, и избавиться от них можно, лишь сжигая бумажные копии домашних вещей. Удовлетворенные этими незамысловатыми жертвоприношениями, духи оставляют живых в покое до следующего месяца седьмой луны.

Фрэнсин долго смотрела на этого человека, а потом прикоснулась к плечу шофера.

– Купи мне несколько бумажных вещиц, – попросила она, с удивлением подумав, что раньше почему-то никогда не интересовалась ни теряющимися во мраке веков китайскими традициями дао, ни более понятными ей положениями Библии.

Вероятно, годы берут свое и настало время вспомнить о старых обрядах.

– Да, мэм, – ответил тот без тени удивления. – Может быть, желаете что-нибудь конкретное?

– Да, самолет, лошадку, детские игрушки, еду и, пожалуй, какую-нибудь одежду.

– Да, мэм, – ровным голосом повторил шофер и, проворно выскользнув из машины, поспешил к уличному торговцу.

В этот момент в салоне мягко зазвонил встроенный в приборную панель телефон. Фрэнсин сняла трубку:

– Да?

– Доброе утро, мэм, – послышался вкрадчивый голос ее нью-йоркской секретарши.

Фрэнсин машинально посмотрела на часы. Рабочий день в Гонконге только начинался, а в Нью-Йорке он уже практически закончился.

– Добрый вечер, Сесилия. Почему ты еще в офисе? Что-нибудь случилось?

– Да, мэм, – слегка замялась та. – В самом конце рабочего дня к нам пришла одна очень странная женщина…

Секретарша тяжело вздохнула, собираясь с мыслями. Сесилия Тэн работала в офисе фирмы Фрэнсин уже более пятнадцати лет, и женщины давно научились понимать друг друга с полуслова. Более того, они доверяли друг другу так, как не доверяют даже самым близким друзьям, хотя и соблюдали при этом определенную дистанцию.

– Так что же случилось, Сесилия? – нетерпеливо спросила Фрэнсин, с трудом сдерживая волнение.

– Понимаете, – тихо заговорила секретарша, – пришла какая-то молодая женщина. С Борнео.

– Что ты сказала?

– Пришла молодая женщина и сказала, что хорошо знает вас. Сказала, что вы познакомились с ней на Борнео много лет назад. В Сараваке.

Фрэнсин вдруг стало так холодно, что ей даже показалось в тот момент, что кондиционер принялся нагнетать в салон горячий воздух.

– Она еще там?

– Нет, мэм, она ушла сразу после того, как я сообщила ей, что вы сейчас в отъезде.

– Но ты все-таки поговорила с ней?

– Да, но всего несколько минут.

– Как она выглядит? – допытывалась Фрэнсин.

– Красивая молодая леди азиатского типа, – объяснила Сесилия.

– Понятно. А ты не могла бы описать ее более подробно?

– Очень симпатичная, с довольно изящной фигурой, в мини-юбке и блузке. Одежда у нее не очень дорогая, правда, по весьма элегантная.

– А какие у нее глаза?

Сесилия на мгновение задумалась.

– Я не помню точно, извините. – В ее голосе послышалось некоторое напряжение. – Понимаете, мэм, она была у нас всего лишь несколько минут.

– А как она представилась? – не унималась Фрэнсин.

Читать дальше