Тереза Вейр - Вся ночь впереди

Прочь отсюда, прочь…

Молли проезжала по знакомым улицам, смотрела в окно невидящим взором и не уставала себе повторять, что она все сделал правильно.

Но если она права, почему у нее так сильно ноет в груди?

Принимать решения для нее всегда было непросто. И даже сделав выбор, она потом все время сомневалась, правильно ли поступила.

И тому были причины.

Взять хотя бы ее брак с Остином.

Если бы они тогда прошли тесты на совместимость, которые нынче в большой моде, до женитьбы у них дело бы наверняка не дошло. Потому что тесты показали бы, что у них с Остином нет ничего общего и они обречены на постоянные конфликты.

Но ведь он поливал ее розовый куст.

И кормил приваженных ею птиц.

И, между прочим, поехал с ней на озеро. Она помнила, как Остин стоял на поляне под дождем, воздевая к небу руки, словно первобытный человек.

А еще он занимался с ней любовью. Да так, что это потрясло все ее существо.

И безмерно напугало.

«Так ты из-за этого уезжаешь, из-за этого?» – спросила она себя.

Неужели Остин прав и она всегда жила с оглядкой на прошлое, вместо того чтобы двигаться вперед? Но если даже и так, разве она поступала вопреки тому, что делают другие люди? Люди, как известно, любят вспоминать прошедшие годы.

Но почему, в таком случае, она никогда не вспоминала ту ночь в парке, когда Остин накинул ей на плечи свое пальто и прижал ее к груди?

Она вот думает, что Остин сильно изменился. Но если разобраться, так ли это? Быть может, она просто разглядела его лучше, чем прежде? Впервые в жизни посмотрела на него незамутненным воспоминаниями о прошлом взором?

Такси остановилось на светофоре. Как только красный свет сменился зеленым, водитель надавил на газ, и машина рванулась вперед, переезжая перекресток.

Как, однако, он быстро едет. Если будет так гнать, они очень скоро доедут до аэропорта. Даже слишком скоро.

А она, между прочим, к этому еще не готова.

Молли вернулась мыслями к очень важной вещи, которую они с Остином затронули во время спора в хижине.

Случившийся у нее выкидыш – вот что не выходило теперь у нее из головы. Прежде память блокировала эти воспоминания, держала их под спудом. Возможно, по той причине, что она сама всегда их от себя прогоняла. Но в то утро в хижине она впервые воскресила у себя в памяти события того дня и сделала это намеренно. Что-то тогда не давало ей покоя, но вот что именно?..

Помнится, когда она оказалась в госпитале, Остин стоял у изголовья кровати в рубашке, измазанной ее кровью.

Что-то было не так у него с глазами. Он все время тер их рукой…

Боже, неужели он плакал?

Ну а если даже плакал, какая теперь разница? Ведь с тех пор прошло столько лет. Какое отношение это может иметь к ее нынешней жизни?

Тем не менее Молли прилагала отчаянные усилия, чтобы вспомнить все, что тогда с ней произошло. По минутам, вплоть до мелочей…

Боль.

Она терзала ее тело, как дикий зверь.

Когда Остин вернулся домой и обнаружил ее на полу, боль вытеснила из ее сознания все другие чувства, ну, почти все…

– Не прикасайся ко мне! – закричала она, не помня себя. – Мне нужен Джей! Я хочу видеть Джея!

Но ведь Джей умер. Как она могла забыть, что ее любимого Джея больше нет на свете?

– Позови Сэмми!

Потом пришло осознание, что Сэмми во Вьетнаме.

Она была одна. У нее никого не было. Никого… Кроме Остина.

А Остина она боялась.

Большой и грозный, он нависал над ней, как скала. Его присутствие подавляло ее. Она не хотела, чтобы он находился с ней рядом. Кто угодно, но только не Остин! Ей нужны помощь, поддержка, понимание, а никак не упреки.

– Убирайся! – завизжала Молли. Крик эхом отражался от стен и вибрировал у нее в ушах.

У него в руках было одеяло. Похоже, он собирался набросить его ей на голову.

– Я еще не умерла! – закричала она. – Может, тебе и хочется, чтобы я сдохла, но я еще жива! – Молли задыхалась от боли, и реальность все больше от нее отдалялась.

Она смутно помнила, как Остин заворачивал ее в одеяло. Он действовал сноровисто, спокойно, уверенно. Как всегда. Интересно, в нем обитают какие-нибудь другие чувства, помимо злобы? Как она может на него положиться, если он такой бесчувственный? Ну зачем, зачем она согласилась выйти за него замуж?

Он нагнулся, чтобы поднять ее на руки.

– Не дотрагивайся до меня!

Она истерически взвизгивала, завывала, как раненый зверь, корчилась и извивалась от боли. Короче, вела себя, как последняя дура. А Остин дураков терпеть не мог. Уж если он и раньше был с ней суров, то теперь он должен был ее возненавидеть.