Ширли Конран - Месть Мими Квин

Мими удивленно смотрела на мать.

Та заговорила тихо, тревожно:

– На прошлой неделе у тебя начались месячные.

– Мам, ну ты же сама говорила мне, что так всегда бывает, когда девочки взрослеют.

– Но я не сказала тебе, дорогая, что теперь ты можешь забеременеть. А это значит, что тебе надо уйти из дома. Прокормить вас всех я еще могу, но такого не переживу. – Мать бормотала торопливо, напряженно, словно заранее придумала план, пугающий ее саму. Но она была полна решимости довести его до конца.

Мими замялась, потом все-таки сказала:

– Но Хетти только восемь.

– Тебе было столько же, – коротко ответила мать.

Мать достала из-под кровати пару новеньких черных ботинок и поношенную красную клетчатую шаль. Она поманила Мими к себе, усадила ее на край кровати и надела ей новые ботинки. Они немного жали, но Мими с гордостью смотрела на них. Потом мать завязала ей волосы новой зеленой лентой, заботливо закутала Мими в шаль, нашла руку дочери и вложила в нее плотно завязанный красный носовой платок.

– Здесь немного настоящего мыла и две серебряные кроны, – миссис Квин говорила быстро, словно заранее отрепетировала свою речь. – Доедешь на трамвае до железнодорожной станции и возьмешь билет третьего класса до Лондона. Заплати пенни и сможешь вымыться в дамской комнате. Как только доберешься до Лондона, купишь себе шляпку. Девушка должна выглядеть прилично, если она хочет чего-нибудь добиться. Потом доедешь до Бейкер-стрит и спросишь, где находится агентство по трудоустройству Мэй. Именно это агентство устроило на работу твою тетю Герти.

Миссис Квин обняла изумленную дочь. – Проси любую работу в большом доме. Когда устроишься, экономка даст тебе денег вперед, чтобы ты смогла купить себе форму. Но не вздумай платить больше шиллинга за чулки или четырех шиллингов за ситцевое платье! Всегда будь вежливой с горничной хозяйки. Делай все, чтобы помочь ей, тогда ты многому научишься, как наша Герти.

Тетя Герти была семейной легендой. Теперь она служила горничной в Эдинбурге. Правда, добившись такого успеха, она не желала иметь дела со своей семьей.

Мими развязала носовой платок и увидела две серебряные монеты.

– Мамочка, откуда такие деньги? – выдохнула она.

– У дяди взяла. – Так в семье называли ломбард.

– Но тебе нечего было заложить, кроме… – Мими схватила ее за левую руку. Рука была узловатая, в сетке выпиравших вен.

Где же то, что ее мать ценила превыше всего? Такого не было у большинства женщин в их квартале. Где золотое обручальное кольцо, знак респектабельности, знак того, что ее когда-то любили? На тонком пальце матери кольца не было.

Миссис Квин выдернула руку.

– Беги отсюда, дочка, беги. Когда доберешься до Лондона, домой не пиши. Каждый раз, как ты пришлешь открытку, я буду ходить с синяком под глазом. Отправляйся сразу в агентство. На улице зря не торчи. И ни в коем случае не разговаривай с мужчинами . Если они сами заговорят с тобой, не отвечай, не смотри на них и быстренько уходи.

– Уж об этом меня не надо предупреждать, мама, – с горечью ответила Мими.

То, что мать знала о ее мучениях и молчала, причинило Мими почти физическую боль. Пять лет ее любимая мамочка все прекрасно понимала и ничего не сделала, чтобы прекратить страдания Мими. Ее мама просто закрыла глаза на происходящее у нее под боком. Мама ничего не сделала, чтобы спасти ее. И Мими почувствовала себя преданной.

– Почему ты не остановила его, мама?

– У меня не было выбора, Мими. Нам нужны были его деньги, чтобы платить за еду и за дом. Если ты останешься, то родишь от него ребенка. Если ты уедешь, он примется за Хетти. Как бы ты поступила на моем месте, Мими?

Мучения Мими начались холодным ноябрьским вечером. За окном моросил надоедливый дождь. Беременная миссис Квин побежала помочь соседке, чей новорожденный ребенок умирал от крупа.

Свеча мигала над пустым камином. Мими дрожала от холода вместе с Фрэнком и Хетти. Вдруг отец, сидевший в плетеном кресле, позвал ее. Как всегда, от него несло пивом, застарелым потом, грязной одеждой, а от нечесаных, немытых волос воняло псиной.

Он схватил Мими за тонкое запястье, посадил к себе на колени и начал щекотать. Мими вертелась и хихикала, но тихонько, чтобы не разбудить малышей. А папочка все щекотал и щекотал. Наконец, тяжело дыша, он засунул руку под ее старенькую юбчонку.

– Перестань, папа, ты делаешь мне больно! – Мими стала отбиваться.