Белва Плейн - Пожар страсти

Гиацинту охватили смятение и отчаяние.

– Вот смотри. – Джеральд вынул из кармана блокнот и ручку. – Позволь мне показать, как все это выглядит в долларах, и ты поймешь, о чем я толкую.

Она наблюдала за тем, как двигалась его рука с голубыми венами и красивыми овальными ногтями – рука, которая знала каждый изгиб ее тела. Гиацинтой овладела паника, она пыталась заглянуть дальше этих арифметических действий, этих сложений и вычитаний. «Отец, – лихорадочно подумала она, – поможет. Он не богач, но поможет».

– Должен же быть выход, – сказала Гиа. – Я попрошу отца.

– Попросишь у него деньги?

– Конечно.

– Я не могу пойти на это. Не стану просить деньги у него.

– Я и не жду, что ты будешь просить. Это сделаю я. И потом, почему ты говоришь: не стану просить деньги у него?

– Полагаю, ответ очевиден. Унижение…

– …испытаю я, а не ты.

– Тем не менее это из-за меня.

– Ты ведь не испытывал унижения, принимая деньги от медицинского института?

– Это не выдерживает сравнения. То был кредит.

– В таком случае пусть сейчас тоже будет кредит. Выплатишь его, когда начнешь практиковать.

– Мне не нравится эта идея.

– А мне нравится.

Джеральд улыбнулся.

– Теперь я понимаю, почему родители утверждают, что ты упрямая.

Гиацинта тоже улыбнулась.

– Я вдруг снова почувствовала себя нормально, узнав, что все упирается только в деньги. Я думала… О Боже, я думала, что ты изменил отношение ко мне.

Он рассмеялся.

– Ты сумасшедшая! Право, ты сумасшедшая! – Затем, уже серьезно, добавил: – Все это может оказаться не так просто, как тебе сейчас кажется. Не забывай про мнение твоей матери обо мне.

– То было месяцы назад! И потом, если отец захочет это сделать для нас, он непременно сделает независимо ни от чего.

– Ну что ж, в таком случае попроси. Я определенно не смогу этого сделать.

Этой весной Гиацинта часто размышляла о том, что когда-нибудь, в отдаленном будущем, вспомнит это время, время осуществления желаний и надежд, когда было все – и поцелуи, и слезы, и шампанское, и добрые пожелания, и белоснежные платья, и украшенные цветами шляпки.

– Я очень счастлив, что могу сделать это для тебя, – сказал Джим в тот вечер. – Это сбережет твою энергию для работы. Ничто так не отвлекает человека от дела, как пустой кошелек.

– Стало быть, решено, – проговорила Францина. – Помолвка, торжественный день в институте, женитьба – и отъезд в Техас?

– Через две недели после окончания, – зардевшись от волнения, ответила Гиацинта.

Они находились в гостиной. Огонь в камине догорал, тихо играла музыка, которую Джим слушал до того, как молодые люди пришли к нему. «Реквием» Верди отныне навсегда будет ассоциироваться у нее с этим событием.

– Я хочу, чтобы вы оба знали, – вставил Джеральд. – Я так благодарен вам, что это не выразить словами. И помните: я не забираю Гиацинту от вас. Она рассказывала мне, как вы скучаете по своим сыновьям, поэтому обещаю, что, едва я завершу обучение, мы вернемся сюда и останемся здесь. Доктора не ездят с места на место. И еще, – добавил он, обращаясь к Францине, – я не буду называть Гиацинту именем «Гиа». Она говорит, что вы этого терпеть не можете.

– Верно, Джеральд, но ты должен называть ее так, как ей самой нравится.

На сей раз улыбка Францины была приятной, а объятия теплыми. Что у нее на уме, Гиацинта не знала, однако понимала, что все случившееся – полная неожиданность для матери. Весьма вероятно, что она изменила мнение о Джеральде. По крайней мере Францина наверняка заметила, как он старался ей угодить.

Последние недели перед торжественным днем Джеральд был не слишком перегружен, и это позволило ему принять более активное участие в жизни дома. Весна, которая пришла после суровой зимы, была затяжной и прохладной.

Джим делал бордюры из многолетних растений в тенистой части двора. Он и Джеральд искали в справочниках по садоводству сведения о том, какие растения способны здесь выжить и разрастись. Они купили саженцы из питомника и работали теперь уже дотемна. Редко кто из сыновей Джима уделял ему больше внимания, чем Джеральд. Они красили газонные стулья, ходили на рыбалку, купили новый рашпер для приготовления барбекю, и установили его.

В семье воцарилось умиротворение. После поворота дороги начинался лес, владелец которого не возражал, чтобы по нему совершали прогулки. Здесь Гиацинта и Джеральд подолгу гуляли или, сидя на пеньке, вели беседы, окруженные покоем и тишиной. Гиацинте казалось, что они еще больше сблизились в последнее время, причем на какой-то новой основе.