Белва Плейн: Пожар страсти

– О Боже! – простонал Арни. – Но ты хоть примерно знаешь, когда вернешься?

– Примерно через неделю. Я сразу же позвоню тебе.

Так и было. Гиацинта пробыла пять дней в Техасе, где столь безмятежно начиналась ее взрослая жизнь, и неотступно думала об Арни. Вернувшись домой, она два дня боролась с собой. Сегодня вечером придется звонить ему. «Стисни зубы – и выполняй обещания, Гиацинта».

Если бы она не увидела Уилла Миллера, выходящего из ресторана с двумя другими мужчинами, возможно, все сложилось бы совершенно иначе. Гиацинта увидела Уилла, когда он удалялся, но тотчас узнала его.

Гиацинта собиралась съездить по делам, прежде чем вернуться на работу, но неожиданная встреча с Уиллом, которого она не видела с августа, заставила ее сразу направиться в офис Либретти. Расположившись за письменным столом, Гиацинта сидела перед раскрытым альбомом с карандашом в руке. Она была растеряна, и ее мысли метались от Арни к Уиллу.

Около двух часов Гиацинта поднялась, посмотрелась в большое зеркало в туалете, внимательно оценив прямое темно-синее платье, маленький кружевной шарф и жемчужные серьги. Ничуть не желая никого очаровывать, она хотела лишь выглядеть достойно. Смысла в том, что затеяла Гиацинта, не было никакого. Но она все же решила попытаться.

Гиацинта стояла перед ним и улыбалась – наверное, потому, что была крайне смущена.

– Я пришла вовсе не затем, чтобы просить прощения, – спокойно проговорила она. – Я не прошу тебя вернуться, поскольку это бесполезно. Я пришла потому, что мне нужен совет. К несчастью, у меня нет никого, кто мог бы дать мне его.

– Даже твой друг Арни?

– Да. Пожалуйста, выслушай меня. Возможно, я совершила непростительную глупость, придя сюда.

– Садись, – предложил Уилл. – Что у тебя за проблема? Если медицинская, то я не доктор. Если юридическая, то я не адвокат.

– Не знаю, какого она рода. Возможно, отчасти проблема юридическая.

– Адвокат помог бы тебе.

– Я не могу идти к адвокату. Не хочу упоминать имя невинного человека.

– Какая чрезмерная щепетильность! Это нелепо.

– Не думаю. Тем более если человек был долгое время близким, верным другом.

– Близкий, верный друг… Это, случайно, не Арни? – презрительно осведомился Уилл.

– Ты угадал.

– Он твой любовник, верно? Так почему ты пришла ко мне?

– Арни мне не любовник и никогда им не был. Он этого хотел и просил выйти за него замуж, но я не люблю его. По-моему, Арни попал в беду.

– Ты не ответила на вопрос, почему пришла ко мне.

– Потому что доверяю тебе.

Воцарилось молчание. Уилл смотрел на нее непроницаемым взглядом.

«В нем появилось нечто новое, – подумала Гиацинта. – Он стал чужим. Строгая речь, официальная поза, он избегает моего взгляда».

Гиацинте вдруг захотелось выбежать из комнаты, однако Уилл ожидал от нее дополнительных сведений, и она рассказала ему об эпизоде с лошадью.

– Может, в этом нет ничего серьезного, – заключила Гиацинта. – Арни всегда был очень добр ко мне и к моим детям. Но когда человек начинает действовать таким несвойственным ему образом…

Уилл перебил ее:

– Я поговорю кое с кем. Тот, кого я имею в виду, весьма сдержан и осторожен, и никто не узнает, что ты была здесь. Если выясню что-нибудь, позвоню тебе.

Гиацинта поднялась и поблагодарила Уилла. Разговор прошел корректно, как того и хотела Гиацинта, но был настолько холодным, что никто не заподозрил бы, что когда-то эти мужчина и женщина любили друг друга.

Однако же когда Гиацинта взялась за дверную ручку, Уилл не выдержал и спросил:

– А как ты поживаешь?

– Ничего. А ты?

– Ничего.

Пошел снег. Крупные хлопья падали на красивое пальто Гиацинты от Либретти. Она извлекла из сумки складной зонтик и надела солнцезащитные очки – не потому, что слепило солнце. Гиацинта хотела скрыть глаза, в которых стояли слезы.

Время тянулось медленно и мучительно. Всю следующую неделю Гиацинта отбивалась от настойчивых просьб Арни. Каждый день она задавала себе вопрос: не разворошила ли осиное гнездо? А может, никакого гнезда нет и она попросту сует нос не в свое дело?

Францина, которая регулярно звонила дочери, видимо, отчаялась убедить ее и не касалась больше этого предмета. Закончив разговор, Гиацинта испытывала щемящую грусть за добрую мать, так желавшую ей блага.

Наконец во второй понедельник пришло сообщение: «Я могу дать полный отчет и готов увидеть тебя в своем офисе завтра после полудня или у тебя дома сегодня вечером. Уилл Миллер».