Белва Плейн: Гобелен

Поль осторожно поцеловал Мими в лоб, как будто боялся, что его прикосновение может причинить ей боль. Она вернулась с того света!

– Ты очень расстроился из-за мальчика? Это не разбило твое сердце? – прошептала она.

– Нет. Ну да, конечно. Но сейчас главное – это ты.

– Мне не разрешили увидеть его. Поль не ответил.

– Я уверена, что они дали бы мне, если бы я настояла. Но я подумала – так я не буду вспоминать его лицо. Так…

Она уткнулась в подушку. Жалость охватила Поля, когда он увидел, как она борется с собой.

– А так, – заключила она, – как будто у нас не было его совсем, ты понимаешь?

– Да, да, я понимаю.

Они оба замолчали. Поль подумал, что где-то в этом здании, в какой-то комнате, холодной и пустой, какой она должна быть по его представлению, лежал ребенок. Нормальный, сказал доктор. Крупный мальчик. Через восемь дней над ним совершили бы обряд обрезания, дали бы имя и раввин благословил бы его. Это произошло бы в гостиной, залитой потоками солнечного света через высокие окна. После этого вино и бисквиты в столовой. Все родственники собрались бы, восхищаясь крупным мальчиком. «Я не могу вынести это, – подумал Поль. – Это бессмысленно. Почему это должно было случиться с нами, когда все шло так хорошо?»

Мими говорила:

– Поль, будет другой, знаешь.

– Ты готова пройти снова через это?

– Так больше не будет. Молния не ударяет дважды в одно место.

«Это неправда», – подумал он. Но все-таки у него возникла надежда. Да, как только она достаточно окрепнет, у них будет еще возможность. Многие переживали подобные неприятности, а потом у них было столько детей, сколько им хотелось. И женщина может перенести больше чем одно кесарево сечение. Смотри вперед, не отчаивайся!

Она прикоснулась к его руке холодными пальцами.

– Ты замерзла, – сказал он. – Я попрошу сестру принести еще одеяло.

– Нет. Останься еще на минуту.

Он попробовал согреть ее руки в своих. Они улыбнулись друг другу. Она выглядела нормально. Подумать только, через что она прошла всего несколько часов назад! Ее белая кожа с веснушками слегка порозовела; длинные светлые волосы были зачесаны назад, и сестра завязала их белой лентой.

– Ты до смерти напугала меня.

– Бедный Поль! Прости, обещаю, что больше так не буду. Что ты скажешь своим и моим родителям?

– Правду, но не вдаваясь в подробности. Я позвоню им во Флориду утром.

– Тебе надо пойти домой. Ты, должно быть, измучился. Ты ел что-нибудь?

– Я не голоден.

– Но ты должен поесть! Сколько сейчас времени?

– Не знаю. – Он посмотрел на часы. – Почти десять.

– Я знаю, что ты не будешь будить прислугу, хотя следовало бы. В холодильнике целый жареный цыпленок и пудинг. Я просила приготовить сегодня утром лимонный пудинг. Съешь, пожалуйста, что-нибудь перед сном. Я уверена, что ты совсем не будешь следить за собой, пока я здесь. Ты никогда не делаешь это.

Он засмеялся и поцеловал ее снова в лоб:

– И как я только на войне без тебя обходился? – Он встал. – Доктор разрешил только несколько минут. Тебе надо отдохнуть. Я вернусь утром.

У двери он вспомнил:

– Что-нибудь принести тебе?

– Только себя.

Он вышел на цыпочках. На середине коридора его опять поразила мысль, что где-то в здании лежит его мертвое дитя. Он может спросить. Он имеет право увидеть его. Он хочет. Но в следующий миг он уже не хотел этого.

В груди у него резко сжало. В горле что-то билось, ударило и застучало в голове. И он понял, что это – груз памяти, который он хотел забыть. В течение нескольких часов днем и здесь, рядом с Мими, он отпустил его, но сейчас вернулся, заполняя все и не давая дышать. Полю пришлось схватиться за стену, чтобы не упасть.

Через несколько минут он снова дышал нормально. Но ему необходимо поговорить с кем-нибудь! Ему нужно!

При виде этого молодого человека в прекрасном темном костюме никто не мог бы догадаться, какие муки он переживает.

«Я позвоню Хенни, – решил Поль. – Кому же еще, как не Хенни?»

Хенни Рот не было дома. Узнав от слуг в доме Вернеров, что Мими в клинике, она поддерживала связь с ними весь день. Хенни была теткой Поля, но, что более важно, в каком-то особенном и редком качестве она была его самым доверенным другом еще с тех времен, когда, сидя у нее на коленях, он слушал, как она читала ему сказки братьев Гримм. Сейчас она сидела в гостиной Поля вместе со своей невесткой Ли, ожидая его возвращения.

Ей было за сорок, но она выглядела моложе, не потому, что была красавицей – она была ширококостной, высокой и слишком просто одетой, – но благодаря своей энергии и живости, которые придавали своеобразное очарование ее продолговатому лицу под немодной короной каштановых волос.