Джанет Дейли - Под сенью виноградных лоз

Когда-то эти десять акров входили во владения Ратледжей, но лет шестьдесят назад, когда отец Дауэрти погиб в результате несчастного случая на винодельне, оставив беременную жену без всяких средств к существованию и без собственного жилища, Кэтрин из жалости и чувства долга подарила вдове небольшой домик и шесть акров земли.

Сэм считал, что теперь земле пора бы вернуться к Ратледжам. Вновь нахлобучив шляпу, он бросил взгляд на солнце. В это время дня Дауэрти найдет Кэтрин в винодельне в компании старого Клода.

Сэм сел в автомобиль и поехал в том же направлении, что и Дауэрти, но вовсе не с целью выручить из неприятного положения бабушку. Несмотря на свои девяносто лет, она лучше его сможет осадить Дауэрти. Да и любого другого тоже.

В пыльном дворике винодельни Ратледжей росли дающие густую тень мадроньи – деревья со светло-коричневой корой. Построенная более ста лет назад винодельня являла собой массивное здание высотой в четыре с половиной этажа, возведенное из побуревшего со временем кирпича. Куполообразная крыша являлась единственным украшением этого строгого здания.

Войти в винодельню можно было через парадные двустворчатые двери. Через них и прошла Кэтрин Ратледж, опираясь на трость из черного дерева с серебряным набалдашником. Эта миниатюрная женщина с прямой спиной весила не более ста фунтов. Люди поговаривали, что у нее стальной хребет.

Время посеребрило ее некогда черные волосы. В девичестве Кэтрин убирала их в пучок, теперь ее лицо, в соответствии с новыми представлениями о моде, обрамляли мягкие пряди. Морщины не обезобразили ее внешность, они были почти незаметны. Тонкие черты лица вызывали представление о мягкости натуры… но только до тех пор, пока не заглянешь ей в глаза. Эти темно-синие озера говорили о несокрушимой силе, какую дает сочетание ума и воли.

Рядом с ней шел Клод Бруссар. На пятнадцать лет моложе хозяйки, он после отмены «сухого закона» неизменно руководил винодельческим процессом фирмы. У этого коренастого француза были большие руки, широченные плечи и еще более могучая грудь. С годами он раздался в талии, его густая шевелюра покрылась сединой, но поступь, как и у Кэтрин, оставалась все такой же твердой, не изменяла ему и его легендарная силища. Минувшей зимой работники винодельни с удивлением наблюдали, как Клод водрузил на прежнее место рухнувший с полки кег [3]с вином.

– Сегодня утром на винодельню заходил некий тип, назвавшийся Фергюсоном, – говорил он Кэтрин. – Тот, что приобрел виноградник Купера. Хочет поставлять нам свой виноград.

– Что за чушь! – Реакция Кэтрин была немедленной. – Как можно закупать виноград, не зная толком его происхождения? Под моим присмотром посажено каждое растение на плантации, и я наблюдаю за ростком, пока он не достигнет зрелости. Вино «Ратледж-Эстейт» делается только из нашего винограда. Если этот тип еще к нам заявится, расскажите ему об этом.

Клод Бруссар согласно кивнул.

– Как скажете, мадам.

Он всегда ее так называл, начиная со времени их первой встречи во Франции, когда был еще совсем мальчишкой. Никогда не обращался: мадам Ратледж. И, конечно уж, не Кэтрин. Для него она всегда была только «мадам». Другие подхватили такое обращение. Многие приобщенные к виноделию в округе называли вино с этикеткой «Ратледж-Эстейт» не иначе, как «вино мадам». Вначале, сразу после отмены «сухого закона», это говорилось с оттенком иронии – претензии хозяйки винодельни изготовлять вино, не уступающее великому бордо, казались смехотворными, но постепенно, с течением времени, когда ее продукция стала на дегустационных «слепых» конкурсах побеждать прославленные марки, в тоне уже преобладали уважительные, а то и завистливые нотки.

Отблеск славы падал и на Клода как на maitre de chai, главного технолога. Сознавая это, он еще выше задирал нос. Но сейчас, когда Клод увидел, как въехавший во двор «Бьюик» затормозил напротив винодельни, обычное спокойное выражение на его лице померкло. Облако пыли окутало лакированный кузов автомобиля, затуманив его блеск. Клод бросил на Кэтрин тревожный взгляд.

Тень недовольства пробежала по лицу хозяйки при виде вылезающего из машины Лена Дауэрти. Однако, когда он приблизился, лицо ее стало вновь невозмутимым.

Взгляд скользнул по седеющим волосам и гладко выбритому морщинистому лицу Лена. Его брюки оливкового цвета были тщательно отутюжены, полосатая рубашка топорщилась от крахмала. Даже в теперешнем положении Лен заботился о своем внешнем облике.