Кристина Рихтер: Зима, которой не было (СИ)

— Вон Леся, — Маша толкнула Риту под ребра. — Кстати, говорят, что она рассталась со своим парнем.

— Интересно, у них что-нибудь было? Мне кажется, она до свадьбы ему не даст…

Я подавила тошноту и всухомятку проглотила кусок пресной булки. Затем глаза мои скользнули в Алесину сторону. Мне она, признаться, была безразлична: невысокая, стройная, со светлыми волосами, извечно заплетенными в пару кос, она выглядела как типичная отличница и просто нежное виктимное дитя. У нас с ней не было ничего общего. Абсолютно. За неделю своего тут пребывания я узнала, что девушка эта нравится большому количеству парней в школе (интересно, никто не подумал, что быть объектом вожделения здешнего контингента — это наказание за какие-то немыслимые грехи?), многие ласково зовут ее просто Лесей. В принципе, мне этой информации было достаточно. Обсасывать чью-то личную жизнь я совсем не любила, зато мои подружки делали это мастерски. На медаль.

— А ты как думаешь? — поинтересовалась у меня Маша.

О, боже, почему я должна во всем этом участвовать?

— Об Алесе? — мои глаза скользнули в сторону смеющейся блондинки. Она поймала мой взгляд. Нехорошо. Тут же брови мои поползли к переносице, и девушка поспешила сделать вид, что ничего и не было. — Не знаю. Мне все равно, трахает её кто-то или нет.

— Вообще-то согласна с тобой. Должно быть всё равно, — поддержала меня зачем-то Рита. — Но, чёрт, интересно же.

Мне оставалось лишь пожать плечами и мысленно ответить: "Нет, неинтересно".

Через несколько минут по ушам ударил звонок, зовущий всех завтракающих на очередной урок. Я оставила свою булку недоеденной и двинулась вместе с толпой в сторону выхода. На мгновение я почувствовала, будто что-то жжёт спину, и, обернувшись, не ошиблась — на меня смотрела Леся. И, честно, взгляд её мне абсолютно не нравился. Слишком пристальный. Слишком… злой? Нет. Разве может эта щуплая прелестная девочка быть такой же злобной карлицей, как я? Исключено. Я покачала головой и вновь обернулась. Не смотрит. Думаю, в тот момент лишь показалось: стоит начать высыпаться, ведь четыре часа сна в день — разительно мало.

***

После школы я всегда курила. Но не прячась за забором, как остальные, а медленно прохаживаясь по узкому переулку по пути домой. Мне нравилось цеплять взглядом балконы здешних брежневских пятиэтажек. Все они были такие разные: от изысканно отделанных до отвратительно захламлённых. А мне всё приходилось представлять, какие в этих квартирках живут люди. Я никогда не отличалась богатым воображением, не была художественной натурой или, как это там называется, человеком тонкой душевной организации. Просто пыталась думать о чём-то отвлеченном — не о мерзопакостной школе, не об ограниченных подружках и не о чудном отце. Вот и сейчас, отшвырнув выкуренную сигарету в снег, я спрятала замёрзшие руки в глубокие, как Гранд-Каньон, карманы своей куртки и зашагала домой. Под ногами отвратительно хрустел снег, а я ступала все грубее и грубее, будто назло самой себе.

Когда я наконец добралась до здания Института (отныне я буду звать эту мажорную шарашку именно так), глаза мои устремились вперед — к воротам. Но возле них никого не было. Только кучки громких студентов толпились за решётчатым забором и возле дверей здания. В тот момент я тяжко вздохнула, но тут же испугалась собственной реакции: знаете, вздох этот показался мне не совсем облегченным. Я уловила в нем долю разочарования. Точно-точно. Это было оно.

Ева, черт бы тебя, что ты творишь?!

Мысленно выругавшись, я, словно бык на корриде, носом выпустила пар и зашагала целеустремленнее в сторону дома. В животе от голода сегодня скулил не один щенок, а сто один далматинец: несъеденный второй завтрак давал о себе знать. Но мыслями за те двадцать секунд, которые требовались мне, чтобы полностью пройти мимо Института, я раз пятьдесят вернулась к тому факту, что сегодня тот самый парень меня не ждёт. Нет, конечно, отчасти мне было легче: не пришлось краснеть, злиться и всячески отнекиваться от его, как мне казалось, издевательского внимания. С другой стороны, под грудью заныло от мысли, что я стала ему неинтересна и безразлична. Конечно, дети богатеньких папаш: тачки, как в «Форсаже», девушки с глянцевых обложек, деньги в каждом кармане и гадкое самодовольство пеной изо рта. Сегодня, уверена, у этого парня новый интерес. Как отвратительно.

Едва я сделала несколько шагов от здания Института, услышала знакомый голос. Сердце со всей силой ударилось о ребра, и меня, по-моему, даже парализовало на долю секунды.