Арина Холина - Прямо по замкнутому кругу

А еще бы у него был ребенок, и он не стал бы для этого ребенка идеалом. Он не делал бы вид, что лучше всех разбирается во всем и не поучал его, и почти не наказывал, а пояснял бы ему, почему так делать нельзя – чтобы ребенок понял. И у него были бы хорошие отношения с Машей, и он заботился бы о ней, и защищал бы от матери, и он не дал бы ей, беременной, растолстеть.

Он мечтал о жизни, которой не будет, и что-то внутри него надрывалось и визжало, как порванная струна. Ему очень хотелось жить.

Андрею было хорошо, когда он хотел умереть. С оттенком грусти, но все-таки он точно понимал, что это хорошее решение.

Сейчас он хотел жить, и его мучили сомнения, и было так плохо, что душевная боль затмевала одно из величайших похмелий в его жизни.

Ему не нравилось это желание жить. Он не мог ответить на вопрос: зачем? Андрею было страшно. Так страшно, что он не чувствовал рук – они заледенели.

Все случилось слишком быстро. Еще вчера все было прозрачным, очевидным, а сегодня его разум застит туман чувств, которые он, как какой-нибудь клептоман, маньяк, наркоман, не может контролировать.

А ведь он привык все держать под контролем.

Он всегда опасался того, что живет у него внутри. Всех этих эмоций, страстей. Говорят, что они дают радость, но Андрей точно знал, что обратная сторона любой радости – отчаяние. Уныние.

Он не хотел остаться один на один с жизнью, которую ненавидел за то, что она бывает жестокой и несправедливой.

Но горе утраты было таким значительным, что хотелось кричать от страха.

Казнь.

Приговор оглашен, осталось только ждать, пока тебя выведут на эшафот. Увы, он пойдет не с гордо поднятой головой – он будет выть, умолять, ползти на коленях и обещать все что угодно за право жить.

Звонил телефон, но Андрей неспособен был говорить с живыми людьми.

Постучали в дверь. Он не открыл.

Панов слышал, как отпирают замок, кто-то хлопает дверьми…

– Офигеть! – воскликнула Глаша.

Андрей, завернувшись в халат, сидел в пустой ванне.

– Отстань, – произнес он и закрыл глаза.

С закрытыми глазами Глаши как будто и не было.

– Андрей, это лажа! – говорила Глаша, которой не было. – Я знаю, тебе страшно, но ты должен собраться.

– Уйди, а? – взмолился Андрей.

– Ну, сколько ты будешь здесь сидеть?! – возмутилась Глаша.

– До последнего вздоха, – пообещал Андрей.

И тогда она включила холодную воду. Андрей вопил, метался по ванне, швырял халат на пол, подпрыгивал, хватался за сердце, которое не выдерживало такой спортивной нагрузки…

– Сука! Какая же ты сука! – задыхался он.

– В кровать! – прикрикнула на него Глаша. – Быстро!

Она уложила его, накрыла одеялом, заказала бульон и чай, включила телевизор.

– Глаша… Ну что за херня какая-то на фиг, честное слово… – ворчал Андрей.

Глаша легла рядом.

– Какое в жопу дерьмо… – простонал Андрей.

– Да ладно тебе! – улыбнулась Глаша.

– Глаша, все плохо, – он повернулся к ней. – Я бездарность. Неудачник. Я теряю что-то важное именно тогда, когда научился это ценить. Мне больно… – он приложил руку к сердцу. – Я тридцать пять лет занимался какой-то фигней и сам этого не понимал. Какой, блин, ужас! Ты хотя бы меня понимаешь? О чем я говорю?

– Да ладно, Андрей, ты не такое говно, каким кажешься.

– Ой, какая ты добренькая, ты меня просто утешила!

– Правда в том, Андрей, что не каждый знает, что поделать со своей жизнью. Вот ты бы что сделал? С этого мгновения.

– Я бы… – и он замолчал. – Я бы… Да в этом все и дело. Я не знаю. Не могу загадывать больше, чем на день. Поехал бы с Катей в Черногорию. Нашел бы Маше врача. Черт! Ты не знаешь… Я влюбился, и у меня будет ребенок. От другой женщины.

– Ну, вот ты влюбился… – вкрадчиво произнесла Глаша. – И что? Что ты чувствуешь?

– Да что ты ко мне привязалась?! – вспылил Андрей. – Ты что, психолог? Что ты вообще тут делаешь? Откуда ты узнала, что я здесь?

– Обзвонила все гостиницы.

– Ага, конечно!

– Тебе хорошо быть влюбленным? – терзала его подруга.

– Да отстой это! Мне плохо. Хочу снова стать бесчувственным подонком.

Принесли бульон. От горячего его разморило, и Андрей заснул.

Проснувшись, обнаружил новую одежду, кроссовки, и Глашу, которая сидела в кресле и читала «ОК!».

– Одевайся, – велела она.

– Да пошла ты! – Андрей зажмурился и накрылся одеялом с головой.

– Это важно. – Она села на кровать, стянула с него одеяло и погладила по голове. – Пожалуйста. Ты не пожалеешь, поверь.