Мария Баррет: Миражи

Удар ножом был быстрым и внезапным.

Энцо навалился на него сзади и полоснул по горлу. Одного удара было достаточно, чтобы оборвать его жизнь. Последнее, что он увидел и услышал, – возглас Джейми: «Папа!» – и улыбку на личике ребенка. Он умер с ощущением счастья.

Джейми закричал.

Энцо подскочил к нему. Он вытащил ребенка из кроватки и зажал ему ротик своей окровавленной ладонью. Выхватив с постели одеяло, он завернул в него Джейми и выбежал из номера. Времени обдумать свои действия у него не было. Он отлично ориентировался в здании отеля и сразу кинулся к черному ходу, спустился по ступеням, пробрался через прачечное отделение и выскочил на Восточную Сорок девятую улицу. Он плотнее завернул ребенка в одеяло и не отпускал ладони с его рта. Так он и побежал с ним в сторону Сорок девятой улицы и Центрального вокзала.

Патрик взглянул на часы. «Десять минут. Ты не задержалась». Это было единственное, с чем она не могла не согласиться. Он сумел сказать ей лишь самое важное, одни только голые факты – о Пенни, о мертворожденном ребенке. Чтобы сказать все, ему нужна была целая жизнь, но Франческа пожала плечами и сказала:

– Прости. Мне нужно время, чтобы подумать.

– Конечно.

Он отвел глаза. Ему почему-то показалось, что этого времени у них не будет.

– Я понимаю.

Он знал, что не имеет права рассчитывать на большее. Он поднялся вместе с ней.

– Ты позволишь увидеть тебя завтра?

Она заколебалась.

– Право, не знаю. Я… – Она еще не сказала ему о Джейми, может быть, и никогда не скажет. – Я тебе позвоню.

Он кивнул. Что еще мог он сделать? Она направилась к лифту.

– Франческа!

Она обернулась.

Ему хотелось увидеть ее глаза. Они горели ярко, как когда-то, и в его душе мелькнул луч надежды.

– Скажи, у тебя кто-то есть?

Он должен был об этом спросить. Не мог не спросить.

– Нет, – ответила она. – И никогда не было.

И она пошла дальше. Он проводил ее глазами, пока она не скрылась за дверцами лифта, и пошел в бар. Ему нужно было выпить.

Не прошло и пяти минут, как он услыхал душераздирающий вой сирен. Холл стремительно наполнялся людьми: бригада «скорой помощи», полицейские. Одни куда-то бежали, другие стояли с оружием наготове. Вход оцепили.

Патрик соскочил с табурета у стойки и протолкался сквозь толпу. Он мгновенно понял, что произошло. Не обращая внимания на крики, не дожидаясь лифта, он бегом промчался по лестнице на четвертый этаж. Его колотило от ужаса. Вбежав через пожарный вход в коридор, он услышал ее крик.

Безумный, отчаянный, животный крик.

Грудь Энцо жгло огнем. Он надрывно кашлял, выплевывая мокроту прямо на головку мальчика. Пот – липкий, горячий, струился по спине, заливал глаза. Он еще крепче прижал к себе ребенка и перешел на шаг. Миновав Сороковую улицу, он прошел Библиотеку и свернул на Сорок вторую. На Таймс-сквер он смешался с толпой, выходящей из театра. Ребенок, широко раскрыв глаза, не издавал ни звука. Он был страшно напуган.

Энцо понял не головой – она была как в тумане, понял чутьем, что происходит. Он увидел впереди патрульные машины. Полиция перекрыла Центральный вокзал. Он взглянул на ребенка! Черт подери! Задыхаясь, он вошел в какой-то подъезд. Черт подери!

– Вон смотрите туда, направо! Рядом с Макдональдсом! Видите?

Патрульные получили описание разыскиваемого, которое дал портье из гостиницы «Уолдорф».

– Да, вижу! – ответил Уэллер по радиосвязи. – Очень похож на нашего парня.

Машина взяла поворот направо.

– Подозреваемого засек. Таймс-сквер, подъезд…

– Черт, он нас заметил!

– Подозреваемый движется в направлении… Черт! Куда же он подевался?

– Направляется к центру…

– Преследую подозреваемого… в сторону центра по Восточной Сорок второй улице. – Уэллер включил фары и сирену. – Убери свою задницу, козел! – крикнул он незадачливому шоферу, не успевшему вовремя дать дорогу. – А, черт! Опять сгинул!

Энцо шмыгнул в переулок, ведущий к Бродвею, и затаился в темноте. Но место оказалось небезопасным. Каждые двадцать пять секунд загоралась оранжевым светом реклама дешевого порно-шоу, к тому же вонь в переулке стояла ужасная. Он раскашлялся еще сильнее и сжал рукой горло, которое горело огнем. На счастье, впереди показалась машина. Прижимая к себе ребенка, который казался все тяжелее и тяжелее, он подбежал к ней и рванул на себя дверцу.

– Ну ты даешь, парень! Что за спешка! Ты мне тачку разнесешь!

Энцо влез в машину и, нагнувшись к водителю, приставил к горлу нож, поцарапав кожу до крови.