Елена Ларина - Любовь без рецепта, или История Нади Шараповой, родившейся под знаком Девы

Правда, она и спасала. Прятала меня в комнате, а себя предлагала чертям взамен. Мне тогда казалось, что это и в самом деле очень самоотверженно с ее стороны.

— Мы тогда были детьми, — замечала я.

— А кое-кто и сейчас, похоже, остался ребенком!

Не люблю, когда она такая — смешинка в рот попала, говорит обычно мама. Но в случае с Леной все гораздо серьезнее — у нее всякую секунду шутка на языке, то, чего она не коснется в разговоре, превращается в анекдот. Как ее Толька выносит — не понимаю, сам, впрочем, тоже хорош — насмешник…

— Нет! — говорит она и качает головой, не соглашаясь с собой же. — Черти тут с тоски бы померли, вот что! Слишком ты правильная…

Правильная — так что же плохого? Разве так и не должно быть? Слава богу, в хорошей семье родилась и выросла, не среди бандитов.

Поглощенная мыслями о сестре, я кое-что пропустила. В коридоре появился человек, по толпе девчонок прокатился возбужденный гул. Я закрыла книгу и посмотрела на того, кто вызвал своим появлением переполох.

— Игорь Павлович Меркулов, один из преподов, — просветила меня стоящая рядом розовощекая девушка. — Во обложили! — прокомментировала она недовольно. — И не пробьешься теперь…

— Господин Меркулов, господин Меркулов…

Девицы и в самом деле окружили его плотной толпой. Кто-то задавал вопросы, остальные просто смотрели с обожанием, словно Меркулов был звездой эстрады.

В душе я им завидовала. «Господин Меркулов» — как это ему шло! Не Игорь Павлович, ни товарищ Меркулов. И как легко эти девицы к нему обращались, у меня бы так не получилось.

— А ничего мужичок! — заметила розовощекая, что не могло не вызвать моего возмущения.

Как можно так фамильярно говорить о преподавателе? Само слово «препод» казалось мне жутко неприличным. Меня до сих пор коробит, когда я слышу, как Васильевский остров называют Васькой, а Гостиный двор — Гостинкой.

Но свое мнение я решила держать при себе, все равно всех не перевоспитаешь! Я взглянула на свою собеседницу: обычная, совсем не разбитная. Моя сестрица могла бы ляпнуть такое, но она была старше и, как сама любила шутить, жизнь научила ее цинизму.

А эта девушка была моей ровесницей. Меркулов, к счастью, за общим гомоном не расслышал ее слов.

— Интересно, — продолжала она рассуждать вслух. — Как он насчет того, чтобы перепихнуться за балл? Идеальный вариант — совместить приятное с полезным…

Я отодвинулась от нее подальше, чувствуя, как краска стыда продолжает заливать мои щеки. Меркулов не задержался в коридоре, вежливо, но упорно проложил себе дорогу через гомонящих девиц к одной из дверей, за которую они не смели пройти, и скрылся.

Самое ужасное заключалось в том, что Меркулов понравился мне очень сильно. Почему-то подумалось, что такого мужчину я хотела бы видеть отцом своего ребенка. Стройный худощавый брюнет с живыми темными глазами на подвижном лице притягивал внимание. Стоило ему исчезнуть из поля зрения, как толпа студенток рассосалась, шум смолк, а моя собеседница превратилась в обычную девчонку безо всяких отклонений. Наваждение растаяло.

— Слушай, меня Света зовут, не одолжишь на мороженое? — обратилась она ко мне. — Очень хочется трубочку сахарную.

Мы спустились вниз, к киоску. Глядя на то, как румяная Света уминает мороженое, я обругала себя за глупость — само собой, ее слова не надо принимать всерьез. Вчерашняя школьница, еще ребенок. Она вроде Ленки, что на словах просто распоследняя развратница, а на деле, кроме как со своим Толиком… Я-то знаю, она мне все рассказывает. Как и я ей. Жаль, что ее здесь нет.

Себе я взяла простой сливочный стаканчик.

— Экономишь? — поинтересовалась Света.

— Нет, просто люблю!

— Лизни мою! — сунула она мне мороженое.

— Нет, это негигиенично.

— Я же не заразная! — насупилась она.

Но через секунду просветлела:

— А тебе Меркулов понравился? Ну признайся!

Я не знала, что сказать. О таком ведь не говорят вслух.

— Молчание — знак согласия, — пискнула она довольно. — Вижу, что понравился. Душка и не женат, кстати! Давай его вдвоем раскрутим!

— Как это? — не поняла я.

Перед моими глазами возникла совершенно несуразная картина — мы вдвоем со Светой, вцепившись в руки Меркулова, раскручиваем его, словно карусель.

— Я серьезно, — продолжала она, — давай его на пару соблазним…

Она осеклась, заметив выражение моего лица.

— Ты что как девочка? Или ты и правда — девочка?

— Мне кажется, это мое личное дело! — ответила я, постаравшись вложить в эту фразу максимум достоинства.