— Продолжай в том же духе. Стипендиальная комиссия обязательно поручит тебе написать очередную восторженную брошюру, — проворчала Майна.
— Ну зачем ты так? Центр Харрингтона так много для нас делает, — улыбнулась Миранда и, приложив ладонь к сердцу, сказала:
— Уважаемые коллеги! Мы делаем все, чтобы помочь начинающему художнику. Мы хотим, чтобы вы достигли мастерства, развили свой талант именно там, где жили и создавали шедевры великие мастера живописи. Наши студенты в течение года получат возможность побывать в крупнейших европейских центрах, где собраны…
— А также возможность жить впроголодь и спать под открытым небом в этих крупнейших центрах в порядке обретения мастерства, — продолжила Майна. — Как жаль, что комиссия не упомянула об этом.
Миранда перестала улыбаться, легла и принялась смотреть в потолок.
— Ты права, — сказала она. — Звучит красиво. Заманчиво. Действительно, будто они не знают, что их помощь всегда приходит с большим опозданием.
— Парень, которому я позирую, тоже сидел на Харрингтоне. Только два года назад. Он говорит, что все это дикая волокита. Пока соберут сведения, пока раскачаются, пока деньги переведут — уходит уйма времени, — говорила Майна, стаскивая пижаму. — Говорит, и тогда также было.
Миранда вздохнула и села на кровати, спустив ноги на пол.
— Может, есть смысл опять позвонить в Нью-Йорк, поговорить с секретарем?
— Зачем? Что нового она скажет? То же, что и на прошлой неделе?
— Задержка не по нашей вине. Чек мы давно послали, — передразнила Миранда. — Ты права. Помнишь старый анекдот о том, какие на свете три самые страшные не правды?
— Не знаю, анекдот это или нет, но то, что мы на пределе — это точно. Может, в посольство позвонить? — предложила Майна, откидывая со лба пряди коротко остриженных каштановых волос.
— До наших проблем им нет никакого дела, — покачала головой Миранда. — Посольство помогает только в исключительных случаях. Вот, если окажемся на улице без куска хлеба, тогда они купят билет на самолет…
— А у нас разве не исключительный? Это только на бумаге все гладко. Вот вам стипендия! Поезжайте, учитесь! Обратный проезд оплачен!
— Обратный проезд нам оплатят, когда будет официальный документ об окончании школы, — улыбнулась Миранда. — Конечно, если мы раньше не протянем ноги. Кстати, как этот парень выходил из положения? Ну, тот, которому ты позируешь.
Майна усмехнулась.
— Написал письмо папуле. У его папочки денег куры не клюют.
— Н-да!
Миранда подошла к старомодному гардеробу и, покопавшись, вытащила черную котоновую водолазку и широченную юбку, из плотной хлопчатобумажной ткани в рубчик.
— Я домой писать не буду, — сказала она. — Во-первых, у моих родителей нет лишних денег. Во-вторых, я не хочу, чтобы они знали, как мне трудно.
— Не хочешь их огорчать? Миранда улыбнулась:
— Они уже достаточно из-за меня настрадались. По их понятиям, только сумасшедшие мечтают стать художниками. Можешь вообразить, какие были баталии!
— Аналогичный случай был на водном транспорте, — засмеялась Майна, имея в виду своих предков.
— Зато с фигурой все в порядке, — сказала Миранда, поднимая с пола ночную рубашку. Стоило лишь расстегнуть верхнюю пуговку, и рубашка легко соскользнула, на секунду задержавшись на бедрах. — Диета голодающих студентов. Рекомендую: плотный завтрак по-голландски, ростбиф на обед и кружка горячего какао на сон грядущий.
— Завтрак и какао на ночь — куртуазные дары от щедрот мадам Мевров да Врис, — Майна сделала реверанс.
— Мисс, позвольте с вами не согласиться. Съедобный политес мадам входит в условия найма наших с вами апартаментов, — нараспев сказала Миранда, натягивая водолазку. — Посмотрите, очаровательная мисс, на это с положительной стороны, — продолжала она, застегивая молнию на юбке. — Ни грамма лишнего веса. Высокие выпирающие скулы придают особе, соблюдающей диету, Загадочный вид.
Майна подошла к треснувшему зеркалу, косо висевшему на гвозде рядом с полкой для посуды.
— Мои щеки пока из-за спины видны, — сказала она. — Придется сократить свой рацион.
— Не выдумывай, — Миранда подошла к подруге. — Ты единственная, кого я знаю, кто работает не покладая рук, да еще и позируешь, — сказала она, вдевая в уши серебряные сережки в виде колец.
— Мне, можно сказать, повезло! Многие художники любят натурщиц с рубенсовскими формами. Впрочем, есть и другие. Им подавай острых, как бритва. Тебя, например! — продолжила разговор Майна.
Читать дальше