Джессика Марч - Наваждение

— Ладно, — сказал он хрипло. — Не могу сказать, что это мне нравится. Не могу даже сказать, что понимаю твои чувства. Но все также не хочу оставить тебя, Ники. Хочу, чтобы ты подумала о семье, которую мы можем создать. Подумай об уроках, которые ты можешь преподать нашим детям, о том, как зло превратить в добро. Они будут гордиться тобой, дорогая, как я горжусь тобой сейчас.

Ники села немного прямее, глаза ее стали ярче, когда слова Уилла нарисовали ей картину, которую она никогда раньше не видела отчетливо: не просто мужчину и женщину вместе, но семью, построенную на любви. Любви, которая может преодолеть ложь и ненависть, и смертельную одержимость.

— Я вижу, что привлек твое внимание, — сказал он с явным облегчением. А теперь мы подумаем о том, чтобы почувствовать себя лучше. Тебе предстоит еще сжечь гнилье на нескольких полях, дорогая… Так что рассчитай получше, в какую сторону дует ветер.

Хотя она была еще слаба и ее лихорадило, бодрые слова Уилла заставили ее снова начать думать. В состоянии ли она найти способ нанести поражение человеку, который совершил насилие над ее матерью? Который публично осквернил память Элл, чтобы скрыть свое собственное отвратительное преступление? У Ники сжалось горло, свело живот, когда слово «отец» вспыхнуло в ее сознании. Поскольку ее отцом был Дьюк Хайленд. И это он посеял отравленные семена того урожая, который теперь должен быть уничтожен.

Через несколько минут после того как Уилл уехал, вернулся Алексей. Понимая, что он уже мог находиться в доме, по крайней мере, в последние минуты пребывания Уилла, Ники избегала встречаться с Алексеем взглядом, боясь увидеть в его глазах невысказанные вопросы. Хотя она чувствовала, что должна ответить на них. Даже если она не сможет выйти замуж и за Уилла, она понимала теперь, что не сможет выйти замуж и за человека, которого она не любит.

Когда он сел рядом с ней, она спокойно сказала:

— Это нечестно удерживать тебя здесь и позволить тебе верить, что есть шанс на то, что мы будем вместе. Я очень хорошо отношусь к тебе, но…

Он ответил ей улыбкой, в которой печаль была смешана с мужеством.

— Это Уилл… кого ты любишь, — сказал он. Она хотела быть как можно более честной:

— Я никогда не понимала, как приходит любовь. Я даже никогда не была способна произнести это слово. Может быть, для меня было невозможно любить самой, потому что во мне всегда жило присутствие человека, который не хотел меня, воспоминание, как моя мать страдала от того, что любовь отравила ее жизнь, вместо того, чтобы наполнить ее. Я не жду, что ты поймешь, я только надеюсь, что сможешь простить меня…

— Нечего прощать, Никушка. К тому же, возможно, я понимаю больше, чем ты представляешь. Во всяком случае насчет любви, — добавил он с разрывающей сердце улыбкой. Я знаю, почему ты никогда не была способна сказать «да» ни мне, ни мистеру Риверсу. Ты никогда не могла выбрать мужчину, всегда предпочитая «может быть», а не «да, это тот, кого я люблю», потому что боялась подвергнуть риску другого. Я только надеялся, что когда ты преодолеешь этот страх, то я окажусь тем, кому ты протянешь руку.

Глаза Ники заблестели от новых слез. Из-за Алексея. Из-за себя. Потому что боль всегда следует за неуловимым обещанием любви.

Двумя днями позже Ники встретилась с Джоном Кромвеллом. Она рассказала ему о том, что узнала о своем отце, и показала ему папку Чарльза Бойнтона, — Мы можем это представить суду? — спросила она. — Если мы найдем эксперта, который подтвердит подлинность почерка, это убедит судью, что я имею право голосовать по полномочию Бейба?

Кромвелл нахмурился, потом покачал головой.

— Не обязательно, — медленно произнес он. — Все, что мы имеем — это свидетельство, основанное на слухах. Свидетельство умершего человека о том, что сказала умершая женщина.

— Но она была изнасилована! — вскричала Ники, видя, как ее слабая надежда на победу испаряется. — Разве это ничего не значит? Черт побери, Джон, это чудовище восседает в суде и плюет на мою мать! Он назвал ее лживой бродяжкой, и судья поверил ему! Я не собираюсь ему спустить это!

— Успокойтесь, Ники, остыньте! Я вовсе не предлагаю, чтобы мы все спустили Дьюку Хайленду. Я просто сказал, что одна только папка доктора Бойнтона не может доказать истину. Однако, — добавил он, — может быть и другой способ установления отцовства. Тест ДНК, например…

— Тогда его надо провести! — с жаром воскликнула она. И снова Кромвелл покачал головой.