Джудит Гулд: Чертовски богат

– Нам нужен твой сопливый братец. – Приблизившись к ней, он пыхнул сигарой и уставился на нее холодными неподвижными глазами. – Только не говори, что не знаешь, где он. – Он выпустил струю дыма прямо в лицо Зандре.

Щеки у нее так и полыхали, но девушке удавалось сохранить самообладание. С достоинством – врожденным и благоприобретенным – она повернулась к туристам и сказала:

– Прошу извинить меня за это грубое вторжение. И спасибо, что пришли. Мы славно провели время.

Избегая ее взгляда, туристы поспешно отставили недопитые бокалы, накинули пальто и гуськом потянулись к выходу.

– Уютное местечко, ничего не скажешь, – заметил с пакостной улыбкой громила-курильщик, дождавшись, пока за туристами и привратником закроется дверь. – Я не прочь бы пожить здесь немного. Ну а теперь... не тяни резину, говори, где этот мальчишка, который называет себя твоим братом!

– Понятия не имею. – Зандра твердо посмотрела на него.

– Очень жаль.

Казалось, он был полностью поглощен своей сигарой: перекатывал ее между пальцами и время от времени глубоко затягивался. Наконец он поднял взгляд на Зандру.

– Но ведь вы разговаривали? – В его голосе послышалась скрытая угроза.

– Да, сегодня утром брат мне звонил, – призналась Зандра, чувствуя, как на нее накатывает липкий страх. – Но где он, не сказал. Честное слово, не знаю!

– Да? Надеюсь, ты не думаешь, будто мы тебе поверим?

– Это уж как вам будет угодно. – Зандра прямо посмотрела на него. – И честно говоря, я ничего не сказала бы, даже если бы знала.

Молниеносным движением он схватил ее за запястье и рывком притянул к себе.

– Ну, это мы сейчас увидим.

Он с нарочитой неторопливостью приблизил горящий кончик сигары к ее ладони. Нежную кожу опалило жаром. Зандра невольно вздрогнула.

– Зачем нарываться на неприятности? – Он полоснул ее взглядом, словно ножом. – Выкладывай, где он, и все будет в порядке.

– Больше мне сказать нечего!

Сожалеюще поцокав языком, он еще на полдюйма приблизил к ее руке горящую сигару. Зрачки у Зандры в ужасе расширились.

– Проклятие! – прошептала она. – Ну как мне вас убедить, что я говорю правду?

– Может, так? – Он с ухмылкой вдавил сигару ей в ладонь.

Зандру пронзила острая боль. Глаза наполнились слезами. Она едва удержалась от того, чтобы не вскрикнуть.

Он дважды повторил эту операцию, всякий раз раскуривая сигару и вдавливая ее в одно и то же место, так что кожа на ладони мгновенно вздулась и покраснела. И все же у Зандры достало сил не закричать – такой радости она ему не доставила.

Когда стало ясно, что ей действительно нечего сказать, один из налетчиков прошелся по квартире, методически отключая один за другим телефонные аппараты, за исключением того, что стоял в гостиной. Затем палач повел Зандру наверх, в спальню.

– Будь у твоего братца хотя бы половина твоих мозгов, нам не пришлось бы делать тебе больно, – сказал он.

– А будь хоть половина моих мозгов у тебя, – Зандра бросила на него испепеляющий взгляд, – ты бы не посмел мучить женщин.

С этими словами Зандра без сопротивления вошла в спальню и громко хлопнула за собой дверью. Снаружи щелкнул замок. Прижавшись ухом к скважине, она услышала удаляющиеся шаги.

Она без промедления принялась за дело. Прежде всего сняла «графское» платье, кое-как смазала рану, натянула джинсы, свитер и потертую мотоциклетную куртку.

Затем принялась шарить в столике, где держала паспорт и около трехсот фунтов ассигнациями; запихнула в огромную дорожную сумку все необходимое и, наконец, осторожно открыла окно, прямо за которым рос старый вяз.

Выбросив наружу сумку и башмаки, Зандра на секунду замерла – надо убедиться, что мерзкая троица ничего не услышала. Затем она перелезла через подоконник, набрала в грудь побольше воздуха и уцепилась за ближайшую ветку.

Спуск оказался быстрым, ее бегства никто не заметил.

Когда налетчики обнаружили, что птичка упорхнула, Зандра уже была в Хитроу с посадочным талоном в руках.

И все же лишь после того, как самолет поднялся в воздух и взял курс на Нью-Йорк, Зандра вздохнула свободно.

Сидя в кресле автобуса, направляющегося на Манхэттен, она молча проклинала того, кто втянул ее в эту историю.

Рудольфа фон Хобург-Уилленлоу. Братца-графа.

Дерьмо собачье – вот что он такое!

Маккензи Тернер стремительной походкой шла на работу. На ногах у нее были трехцветные кроссовки. Помешанная на пунктуальности, она бы и побежала, но так наверняка вспотеешь, а даме это не пристало, особенно если служишь в таком почтенном заведении, как «Бергли».