Джойс Элберт: Безумная парочка

– Привет, Харри. – Уилл уже начал стягивать с себя бежевые брюки. – У тебя какой-то странный вид. Что-то случилось?

– Мой отец погиб на Тихом океане. Мы только вчера получили телеграмму.

– Какое несчастье, приятель. Мне очень жаль. Может быть, ты хочешь пропустить сегодня занятие?

– Нет, оно поможет мне отвлечься.

– Ну, если ты так считаешь…

Харри заставил себя улыбнуться.

– Считаю, тренер.

Но его волновала не смерть отца, а то, что Алексис лежит дома одна в кровати. Он знал, как выглядели пиписка Алексис и её черные вьющиеся лобковые волосы (почему они вились там несмотря на то, что на голове были прямыми?). Он не раз баловался с ней. А она не только ласкала его пиписку пальцами. Однажды, когда мать спала в другой части дома, Алексис взяла его конец в рот. Однако вопреки их совместным усилиям ей не удалось ничего оттуда высосать. Удовольствие соединялось с болью, и в конце концов Харри попросил Алексис остановиться.

– Тебе было приятно? – пожелала узнать она.

– Потрясающе, хотя немного больно.

– Возможно, из-за моих зубов. Я тебя кусала?

– Наверно, дело в этом. Давай попробуем в другой раз. Сейчас кожа слегка раздражена.

– В следующий раз я буду более осторожной.

Она вовсе не кусала его. Харри не знал, что они делали неправильно, но этот эпизод с Алексис произошел некоторое время тому назад, и с тех пор он узнал кое-что от других ребят. Теперь он собирался научить этому Алексис. Он сделает это в ближайшие дни.

– Уилл, я хочу спросить тебя кое о чем. – Харри решил скинуть этот камень с груди сейчас, до тренировки. – Это правда, что спортсмены должны обходить девчонок стороной?

На лице Уилла появилась улыбка старшего, более опытного мужчины.

– Ну и вопрос. Ты много занимался этим, Харри, и теперь беспокоишься?

– Я не беспокоюсь, я просто спрашиваю. – Харри начал снимать с себя свитер и вельветовые брюки. – Вчера я прочитал, что боксеры никогда не привозят своих жен на тренировочные базы. И бейсболисты не берут жен в дорогу. То же самое с футболистами. Поэтому я и захотел узнать, только и всего.

– На твоем месте я бы не стал беспокоиться насчет секса. Лично я не собираюсь от него отказываться. Готов поручиться, что любой знаменитый бейсболист имел столько женщин, сколько он сделал пробежек, если не больше. Но ты действительно должен заботиться о своем физическом состоянии. Я работаю на тренажерах, много бегаю, поднимаю тяжести и занимаюсь сексом – с твоего возраста. Не собираюсь отказываться от этой привычки. Могу сказать тебе это совершенно определенно.

Уилл посмотрел на обнаженного Харри.

– Ты неплохо оснащен. Скоро ты тоже займешься этим делом. Если уже не занялся.

– Так, слегка.

Харри не собирался признаваться в том, что ещё оставался девственником.

Он хотел Алексис так сильно не потому, что она была очень соблазнительной, а потому что любил её. Они вместе выросли, их жизни были нераздельными. Харри сознавал, что несмотря на греховность этого чувства, он любит Алексис так, как не сможет полюбить никакую другую девушку. Не сможет по очень простой причине: он никогда не узнает другую девушку так хорошо, как свою красивую, самоуверенную, дорогую сестренку.

Лишь в конце утра Луиза выкроила несколько мгновений и решила позвонить своей свекрови, Джулиане, чтобы сообщить ей о гибели Марка. Откладывать это было бы негуманно.

Страдающая артритом шестидесятитрехлетняя Джулиана Маринго выполняла ту же работу, какую она делала здоровой молодой девушкой. В прибыльные летние месяцы она служила официанткой в «Виндзоре», лучшем отеле Пилгрим-Лейка, где прежде раз в месяц обедали родители Луизы, умершие двенадцать лет тому назад.

Сама Луиза никогда не посещала «Виндзор». И не только потому, что это место стало возмутительно дорогим. Луизу приводила в ужас мысль о том, что её будет обслуживать свекровь. Это лишь подчеркнуло бы различие в общественном положении между её семьей и родными Марка. Она часто упрашивала Джулиану подыскать себе более приличную работу. Но так и не добилась результата.

Еще сильнее Луизу смущало то, что зимой, в отсутствие туристов, Джулиана зарабатывала на жизнь уборкой чужих домов. Ее муж Фрэнк давно загнал себя с помощью спиртного в могилу, оставив кучу неоплаченных счетов и платяной шкаф, забитый пустыми баночками из-под майонеза «Хеллман». Когда-то в них находился джин, который Фрэнк изготавливал в мрачные дни «сухого» закона. Для Луизы он всегда был источником чувства неловкости и стыда.