Хоуп Макинтайр - Как соблазнить призрака

Вдруг Анжела рассмеялась. Она буквально тряслась от хохота. И не могла оторвать глаз от Базза. Интересно, подумала я, она хоть понимает, что стоит к нему слишком близко? Они поболтали несколько минут, потом он наклонился, фамильярно чмокнул ее в щеку и отправился назад. Он не видел, что я смотрю. Зато видела Анжела. Она указала на летний домик и помахала рукой, приглашая спуститься и посмотреть, что она там сделала.

Я была не единственной, кто шпионил за Баззом и Анжелой. Войдя в летний домик, я увидела долговязого неуклюжего юношу, сражающегося с валиком в углу, где раньше стояла кровать. У него были тонкие волосы, прыщавое лицо и торчащий кадык. Но стоило ему повернуться ко мне, как я все поняла. У него были самые голубые глаза из всех, какие я только видела. Правда, в мою сторону они не смотрели – таращились на сиськи Анжелы.

– Как вам? Цвет называется «теплый сиреневый». Его выбрал Фред. Фред – мой новый парень.

– Здравствуйте, Фред, – произнесла я со всей бодростью, на какую только была способна. – Анжела, вам не кажется, что вы должны были посоветоваться со мной, прежде…

– Вы имеете в виду цвет? Вам не нравится «теплый сиреневый»?

Честно говоря, если бы кто-то сказал: «Я собираюсь покрасить ваш летний домик в теплый сиреневый цвет. Что думаете?», меня бы тут же вырвало. Но я была приятно удивлена. Оттенок оказался действительно теплым и очень симпатичным, и я не сомневалась, что он только улучшит вид комнатки. Конечно, прежде чем красить мою недвижимость, Анжеле следовало спросить меня. Ну да бог с ним. Я должна предоставить ей немного свободы. Не хочется слишком быстро заслужить репутацию Злой Ведьмы-Домовладелицы.

Я улыбнулась:

– Прекрасный цвет. Вы молодцы. Но меня беспокоит, что произойдет с мебелью, если до того, как высохнет краска, пойдет дождь?

– А, Фред поможет ее занести. Но на всякий случай у него есть большой кусок брезента. Мы закроем ее. Моя мама играет в «бинго» вместе с мамой Фреда. Вот так мы и познакомились.

– Поздравляю.

Я извинилась и ушла, пока не втянулась в многосерийную мыльную оперу Анжелы. Фред не произнес ни слова, но я точно знала, что язык у него все-таки имеется: он высовывал его каждый раз при виде ложбинки на груди Анжелы.

Слова Анжелы о матери заставили меня вспомнить свою собственную маму и электронное письмо, которое она только что прислала. Она напоминала, будто я обещала провести Рождество с ними во Франции. Ничего такого я, естественно, не говорила, но ожидать, что мама с этим согласится, не стоило. По крайней мере, она не спрашивала о сырости. Самое ужасное в том, что она послала электронное письмо и Томми в «Би-би-си». Значит, никак не получится утаить приглашение, ничего ему не сказав, а потом сделать вид, будто он не смог. Мама вытащит его в гости, чего бы ей это ни стоило. Она уже спрашивала, что он любит поесть, – хотела поразить его своими кулинарными способностями.

Может, было бы неплохо уехать – с Томми или без. Базз, скорее всего, будет с Седьмой. Мысль о том, что я превращусь в клише – девушку с женатым любовником, – вызывала неподдельное отвращение. Я читала дурацкие статьи в женских журналах о том, что Рождество – самый грустный праздник, ведь женатый человек всегда проводит его со своей семьей.

Хотя я не уверена, что Сельму Уокер можно назвать семьей.

Кроме того, стоило Баззу уйти, как я обнаружила, что думаю о нем как-то спокойнее. Я хочу его, в этом нет сомнений. Но я не могла не заметить, что меня не переполняет радость, как обычно в начале нового романа. Я не бродила по дому с идиотской улыбкой. Напротив, я нервничала и грустила. Базз женат. И не просто женат, а на Сельме Уокер. Я могу бросить работу – но, с другой стороны, с какой стати?

Чем больше я об этом думала, тем больше понимала, что отказаться от него – самое правильное и единственное, что можно сделать.

И когда он позвонит, я ему это скажу.

Только он не звонил.

Я не сидела у телефона. Я слишком взрослая для такого поведения. Я просто ходила вокруг него, смотрела на него, мысленно приказывала ему зазвонить.

С теми же, кто звонил, я расправлялась крайне быстро – я хотела, чтобы они освободили линию как можно скорее. Единственный человек, с которым я говорила больше двух минут, была Женевьева. Она позвонила и сообщила удивительные новости. Женевьева собиралась заключить сделку на автобиографию Сельмы. Она прощупала несколько издателей, и ответ был чрезвычайно положительным. Все получилось так, как я и подозревала. Люди заинтересовались, потому что, хотя Сельма и национальная знаменитость, о ее частной жизни практически ничего не известно.