Бернс сидел за своим столом, обхватив голову руками. Перед ним стоял бокал с коньяком, нетронутые чашки с кофе, в пепельнице еще дымилась Айвазяновская сигара.
— Роман Израилевич, — окликнул его референт, — дядя…
— А? Это ты Давид, — Бернс помотал головой, бездумно взял бокал и полностью опрокинул его в рот. Хорошая порция коньяка не вызвала никаких эмоций, Бернс снова обхватил голову руками.
— Дядя, чем я могу вам помочь? — спросил Давид.
— Эх, ничем нельзя помочь старому Бернсу. Большая ошибка, требует больших затрат…
— Затрат? Вы из-за денег так расстроились?
— Если б только деньги, потерять уважение Арташеза, это больше, чем деньги, это власть сын мой. И вот, поди ж ты, на старости лет, опростоволосился старый волк Роман Бернс, поддался на уговоры, и на чьи? Девки, шлюхи подзаборной!
— Роман Израилевич, это вы о Тине Андреевне?
— О ней, сынок. Что, коробит? Она о нас не подумала, только о своем удовольствии.
Арташез говорит, Гоги ему звонил, сказал с девушкой он, дело молодое у них, возвращаться не думает, пока что… И что за девушка, спросил у меня Арташез, кого ты привел в мой дом, с сыном моим познакомил? Говорит, «ради тебя и племянника твоего эта дрянь переступила мой порог». Что я ему мог сказать? Не знал, что она такая дешевка? Весь город знает, а я не знал?! Не хочет, чтобы имя его сына было связано с женщиной, на чьи прелести любуется все мужское население нашей страны. Мне бы лестно было в ином случае, но не в этом… Искать их велел, из-под земли достать, не достану — центр мой ему за нанесенный моральный вред отойдет. Бумаг я не подписал, но завтра подпишу, никуда мне дураку не деться.
Давид молча слушал жалобы Бернса, думая о том, что если орлы Айвазяна возьмутся за поиски Тины, придется плохо, очень плохо.
— Дядя, позвоните Айвазяну, просите трое суток, с условием не подключать его бойцов. Мыслишка у меня есть одна…
— Какая мыслишка?
— Доверьтесь мне. Три дня.
— Не знаю, пойдет ли Арташез на такие условия?
— Ну, а как он раньше нас Тину Андреевну с Георгием отыщет? Чем расплачиваться будете, а? Подозреваю, что ваш друг имеет определенную цель, завладеть вашим центром, а так мы хоть трое суток выторгуем! Звоните, дядя, звоните! И подписывайте только с этим условием!
— Без ножа вы меня режете… — завел знакомую песню Бернс, но уже набирал номер Айвазяновского особняка. Давид прослушал весь разговор, одобрительно кивая время от времени, дядюшка умел торговаться, надо отдать ему должное. Собрав расстроенного Бернса в нотариальную контору, Давид направился в павильон, где снимались заключительные сцены «Войны и мира» знаменитого Федора Клюкина.
Иван Дряблов готовился к следующей сцене, похожая на медсестру девушка-гример стояла перед ним в коротеньком белом халатике, руки Ивана ощупывали ее худенькие, как у цыпленка, бедра. «Сестричка» хихикала, щекотала лоб Ивана кисточкой и прикасалась к его ноздрям бежевым спонжем. На звон дверного колокольчика никто не отреагировал и Давид еще минуты три наслаждался переливами смеха и шутливыми тычками.
— Генеральная репетиция? — наконец спросил он, значительно посматривая на часы.
— Ой! — гримерша вскочила с Ваниных колен, и, собрав свои банки-склянки, выпорхнула из гримерной.
Иван вздохнул, сердце подсказывало, что племянничек заявился не просто так.
— Девка скучает, а мне тонус необходим. И чего такого? Нельзя, что ли?
— Да на здоровье! Ты мне только скажи где Тина Андреевна и можешь развлекать кого угодно.
Хоть и был Иван актером, но врать не умел. Выдавали его бегающие глазки и стыдливый румянец. Давид сразу обратил внимание на эту его особенность, подозрения закрались в первый же день пропажи Тины, и теперь он был полон решительности вытряхнуть из Дряблова всю правду.
— Сразу скажу тебе, Иван, все, в чем ты признаешься мне, останется между нами.
Давил прошелся по гримерной, и резко повернувшись к Ивану продолжил:
— Мой дядя в затруднительном положении, я ему помогаю, но преследую при этом немного другие цели, и до недавнего времени Тина Андреевна была моим единомышленником и другом, до тех пор, пока она не пропала…
Иван сделал попытку привстать со стула, и открыл было рот.
— Молчи, — остановил его Давид. — Я договорю. Уверен, что ты знаешь, где она и Айвазян-младший. Мне лишь надо переговорить с ней. Сейчас не отвечай. Я приду через час, поверь, твое будущее, ее, да и мое тоже зависит от твоего решения.
Читать дальше