Уильям Голдмен - Дело в том, что...

– Они все слушают тебя! – сказала Джессика. Эймос осмотрелся и увидел множество лиц, повернутых к ним. Все смотрели на него с удивлением и ужасом, и вдруг он понял, почему эта галерея носит такое название, понял, потому что внезапно услышал шепот всех этих людей, они говорили о нем… Он посмотрел вниз и подумал, что теперь для тех, кто внизу, уже он представляет собой маленькую игрушечную фигурку, и помахал им. Никто не помахал ему в ответ.

– Это просто немыслимо, немыслимо, о чем вы, люди, только думаете…. – услышал Эймос и увидел приближавшегося к ним не то священника, не то монаха, фигуру в церковной одежде, тот спешил к ним, качая с осуждением головой.

– Я… – Эймос хотел сказать, что он сожалеет, но священнослужитель не дал договорить.

– Вы, все трое, немедленно покиньте это место. Пойдемте, пойдемте, мы не можем допустить такого безобразия здесь. Идите за мной.

Им пришлось последовать за ним, минуя всех остальных, в основном сидевших на круговой скамье. И каждый смотрел на них во все глаза.

«Это не я, это происходит не со мной», – думал Эймос, следуя во главе семейства, уводя его за собой.

– В эту дверь, потом направо и увидите лестницу, по ней спуститесь вниз, – сказал монах.

Эймос тупо кивнул и пошел, куда было приказано. Около лестницы он подождал жену и дочь.

– Послушай… – Но она только резко тряхнула головой, приказывая ему замолчать, и Эймос подумал, что она должна видеть, что теперь напуган он.

Они стали спускаться.

Все молчали, Джессика опять шла впереди, потом Лайла, Эймос замыкал шествие. Круг за кругом, вниз по спирали, и когда ему показалось, что прошло немыслимо много времени, он окликнул:

– Эй, Джад?

– Что? – отозвалась Джессика.

– Если я тебе передам послание, ты передашь той, как ее зовут?

– Ты имеешь в виду, мамочке?

– Я имею в виду мамочку.

– Не надо, – сказала Лайла, – замолчи…

– Скажи мамочке, что я…

– Замолчи! Эймос замолчал.

– «Эй, Силвер, прочь!» – крикнула Джессика, и, повернувшись, посмотрела на родителей, но они промолчали, и она снова стала спускаться. Потом, глядя перед собой, громко запела.

– Заткнись, Джессика, – сказала Лайла. И Джессика подчинилась приказу.

Жара ошеломила после прохлады собора. Эймос постоял, щурясь на ярком свету. Снизу донесся голос успевшей спуститься на несколько ступеней Лайлы.

– Ну, что, берем такси или поедем на метро?

– Ты верна себе, никогда не сдаешься, – отозвался Эймос.

– Я просто думала о твоей спине, Элвис, тебе будет гораздо легче, если ты сразу сядешь в такси.

– Послушай, у нас прекрасно получалось, когда мы молчали. – Эймос опять закипел, глубоко раздосадованный, что она назвала его Элвисом, это имя она приберегала для специальных случаев, с тех пор, как два года назад Пресли исполнил одну из песен Эймоса в своем альбоме. Это принесло Эймосу немалую сумму денег, но навряд ли обогатило душу. Спина теперь болела гораздо меньше, боль, во всяком случае, стала вполне терпимой, не шла ни в какое сравнение с той, что терзала его, когда он, разъяренный, несся по винтовой лестнице. Смущенный этим обстоятельством, Эймос все-таки продолжал легонько массировать поясницу, пока они спускались вниз. Эймос обратился к стоявшему на нижней ступени полисмену:

– Прошу прощения, сэр, как нам добраться до метро?

– Ничего не может быть проще.

– Отлично.

Бобби указал направление:

– Через двор, спускаетесь вниз до подножия, повернете налево и вы на месте.

– Большое спасибо. – Эймос повернулся к семье. – Что ж, вперед.

– Ммммм, ммммм, – промычала Джессика, прижимая к губам палец.

– Говори, что тебе надо, Джерко.

Но Джессика замотала отрицательно головой и снова замычала.

Позади раздался голос Лайлы:

– Она заперла рот на ключ и выбросила ключ.

Эймос взглянул на дочь:

– Это правда?

Джессика так же энергично замотала головой, теперь утвердительно.

Эймос сделал вид, что вынимает ключ из кармана, потом повернул мнимый ключ у ее губ.

– Ммммм, – прозвучало теперь с отчаянием.

И снова Лайла:

– Этот ключ не подходит.

Джессика снова кивнула.

Эймос достал другой «ключ» и повернул около губ дочери.

– Можно я буду первой? – сразу выпалила она. Эймос величественным жестом указал в сторону, куда указывал полисмен.

Джессика резво побежала вперед они едва успевали за ней.

– Постойте-ка, – сказал Эймос, когда они почти пересекли церковный двор. – Я не вижу никакого холма.