Джанет Дейли - Похищение по-месикански

– Я не виню Хуана. – В голосе Рафаги снова прозвучали стальные нотки.

– Тогда что же? – Шейла нахмурилась и сжала губы от возмущения. – Что произошло?

– Ты покинула каньон без моего разрешения.

– Ах, извините, пожалуйста, – язвительно проговорила она. – Мне следовало сначала предупредить тебя, что я решила сбежать отсюда. Это было бы правильно, да?

Он поиграл желваками.

– Ты нарушила закон.

– Твой закон! – вспыхнула Шейла. – Я не обязана подчиняться твоим законам! Для меня они ровно ничего не значат!

– Ты не поняла ничего! – взорвался Рафага. Гнев его пугал особенно потому, что он не повысил голоса. – Когда я сделал тебя своей женщиной, мои правила и законы стали обязательными и для тебя.

– Очень жаль! – Она открыто выражала непокорность, не желая пасовать перед ним.

– Совершенно верно, – согласился Рафага, – потому что если для тебя обязательны наши законы, то обязательно и наказание за их нарушение!

– Вот оно что! Я… – Саркастическая насмешка так и застряла у нее на губах, когда до нее вдруг дошел смысл его слов.

Наказание за нарушение законов и неподчинение приказам совершалось там, в яме, за загоном. Шейла побледнела. Ей стало дурно при воспоминании о покрытой кровавыми рубцами спине Хуана Ортеги.

– Надеюсь, ты не хочешь сказать, что меня… – Она выскочила из-за стола, пытаясь отогнать от себя страшную мысль. – Ты не сделаешь такого со мной!

Рафага встал перед ней. Его пальцы впились ей в плечи, но она не обращала внимания на боль.

– Если бы я мог изменить правила для тебя, я бы сделал это. – Действительно ли она углядела страдание в его взоре или ей это только показалось? – Единственное, что в моей власти, – это смягчить наказание, потому что ты женщина и жила раньше по законам другого народа и не привыкла к нашим порядкам. – Голос его оставался ровным и твердым.

– Нет, ты не можешь подвергнуть меня такой пытке! – Она пыталась отбросить его руки.

Он резко встряхнул ее за плечи.

– Ты нарушила закон, который мы считаем священным. Он стоит на страже нашей свободы и охраняет нас от риска быть обнаруженными. Я не в силах изменить его.

– Но ведь я – твоя женщина. Конечно же, ты… – все еще не сдавалась Шейла.

– Закон не может быть обязательным для одного и необязательным для другого, – оборвал ее Рафага. – Он либо существует, либо нет.

Его руки обвились вокруг нее, притянули ее к груди. Рука на затылке прижала ее голову. Она отчаянно дрожала от обуявшего ее страха.

– Я не могу встать на пути закона, не могу отменить наказание, querida [Любимая ( исп. ). ], – глухо произнес он. – Я могу лишь требовать снисхождения и проследить, чтобы тебе не причинили особой боли. Это все, что я могу сделать.

Она непроизвольно вздрогнула, и его руки еще крепче сомкнулись вокруг нее, словно он хотел взять на себя часть охватившего ее страха. Шейла закрыла глаза, ощущая, как холодеет кровь в ее жилах.

– Когда? – прошептала она.

Не надо было объяснять Рафаге, что она имеет в виду.

– Сегодня утром. Сейчас, – мрачно сообщил он. Шейла уткнулась лицом в его рубашку, внутри у нее все замерло. – Так будет лучше. Тебе не придется томиться в ожидании.

– Ты знал об этом, – горько проговорила она. – Еще вечером. И Ларедо тоже. И Консуэло узнала утром. Вы все знали.

– Да, знали.

– И до сих пор не нашли нужным сказать мне о том, что предстоит!

– Мы все знали, что тебе придется расплачиваться за проступок. Ты не знала. Но я не хотел заменять твое неведение страхом.

Шейла вспомнила о том, что, когда она пошла спать, Рафага остался сидеть без сна, один в этой комнате. Теперь она поняла: он был подавлен тем, что должно было произойти утром. Этим объяснялась и вспышка его гнева, адресованного вовсе не ей.

Рафага позволил ей немного отодвинуться от себя, но его рука все еще лежала на ее талии, другой рукой он обнимал ее за шею и плечи.

Его темные глаза смотрели ей прямо в душу, горящую от возмущения и страха.

– Я ненавижу тебя, – прошептала Шейла дрожащим голосом.

– К исходу дня ты возненавидишь меня еще больше.

В это время в дверь постучали. Шейла вздрогнула, и сердце ее замерло.

– Пора, – холодно объявил Рафага.

Сдавленный крик вырвался из ее груди. Она попыталась вырваться из его цепких рук, но он легко справился с ней.

– Ты женщина, norte americano [Североамериканка ( исп. ). ], – негромко и резко произнес Рафага. – Все ожидают, что ты будешь рыдать и умолять о пощаде, что ты упадешь в обморок при виде плети и забьешься в истерике, когда тебя поволокут к столбам.