Ольга Егорова - Волчья ягода

– Убью, я же сказал, – равнодушно отозвался Арсений.

Если бы он убивал кота каждый раз, когда собирался его убить, восьми кошачьих жизней определенно оказалось бы мало.

– Что-то не верится, – усмехнулась в ответ девица. Усмешка очень быстро сползла с ее лица, на котором вмиг появилось выражение профессиональной озабоченности. – Из чего же мне теперь делать котлеты?

– Я сейчас… Сейчас схожу в магазин и куплю курицу. Здесь у нас поблизости магазин, там всегда свежие куры, михайловские…

Она молча кивнула и исчезла в дверном проеме. Арсений поплелся следом, пытаясь на ходу сообразить, какую бы мучительную казнь придумать для кота. Чтобы этот гад умер не сразу, а постепенно, чтобы полностью перед смертью успел прочувствовать всю степень своей вины, ощутить всю глубину своего запоздалого раскаяния.

Лапы ему сперва, что ли, отрубить? А потом уши отрезать?

Девица-повар уже суетилась на кухне, не подозревая, какие ужасные мысли бродят в голове ее временного работодателя. По-хозяйски гремела кастрюлями, тарелками и ножами, зажигала газовые конфорки, наполняла кастрюли водой.

Вспомнилась сразу, конечно же, Татьяна, которая буквально еще несколько месяцев назад точно так же гремела на кухне теми же самыми кастрюлями. Несколько месяцев назад – это номинально, в соответствии с перекидным календарем, прикрепленным к кухонной стене канцелярскими кнопками. А вообще с тех пор уже целая жизнь, кажется, прошла…

И даже, может быть, не одна.

Теперь Арсений с Федором остались вдвоем. Два одиноких Волка. А Татьяна, хоть и была тоже Волк, отбилась от стаи, променяла ребенка и мужа на арбузы.

Как выяснилось на десятом году семейной жизни, арбузы были ей дороже, чем ребенок и муж.

Арсений тяжело вздохнул и снова, в который раз уже за это утро, на себя разозлился. И что это он, в самом деле, вздыхает?

– Кажется, вы в магазин идти собирались, – напомнила девушка-повар не оборачиваясь.

– Так я уже иду, – отозвался Арсений, не двинувшись с места.

– Я заметила, – откликнулась девушка. – Вы что же, прямо так и пойдете?

– Прямо так – это как?

– Ну, вот так. Не причесавшись и в этих… бриджах?

– А чем это вам так не понравились мои… бриджи? – всерьез нахмурился Арсений, разглядывая сверху неровно обрезанные и обмахрившиеся штанины, на одной из которых красовалось внушительных размеров масляное пятно, очертаниями напоминающее южноамериканский континент.

– Так вы их хотя бы застегните, – вздохнула девица, по-прежнему не оборачиваясь.

«Заметила, значит», – усмехнулся он мысленно и, к величайшему собственному удивлению, слегка покраснел.

Интересно, если мужик, прожив на свете без малого тридцать лет и ни разу в жизни за эти без малого тридцать лет не покрасневший, внезапно вдруг краснеет – это что значит? Что он совсем свихнулся, или мужиком быть перестал, или…

Или еще что-нибудь?

– Застегнул, – нахально сообщил он девице и даже усмехнулся, пытаясь отомстить ей за предательский юношеский румянец, который никак не хотел исчезать со щек.

– Поздравляю, – спокойно ответила она. Обернулась наконец, отложив в сторону недочищенную ярко-оранжевую морковку, посмотрела на него пристально и сказала: – Вы понимаете, что я не смогу приготовить котлеты из курицы, если у меня не будет курицы?

– Логично, – согласился Арсений. И почему-то опять не сдвинулся с места.

Девица продолжала сверлить его взглядом. Он вдруг испугался, что она, не выдержав его странного ослиного упрямства, просто разозлится, плюнет на все и уйдет, оставив его наедине с недочищенной морковкой и целой кучей разнообразных продуктов, с которыми он практически не умел обращаться. «Нет, так нельзя», – сказал он себе.

– Да вы не переживайте, девушка, я сейчас, мигом… Здесь близко, говорю же…

– Я не переживаю, – ответила она, и по выражению ее лица и по интонации можно было легко догадаться о том, что она переживает, и очень даже сильно переживает из-за того, что связалась с этим полоумным типом, и уже проклинает тот день и час, когда согласилась на эту безумную авантюру, и…

И много еще чего такого можно было прочитать по лицу девицы.

Надо же, вдруг подумал Арсений, столько времени они уже общаются, а он, свинья, до сих пор не спросил, как ее зовут. Все называет ее про себя то девицей, то девушкой-поваром, то укротительницей лифтов, то дрессировщицей змей…

– Кстати, вас как зовут?

– Майя, – ответила она, снова отвернувшись к своей морковке.