Пола Сторидж: Лазурный берег, или Поющие в терновнике 3

Но ведь Ральф никогда не смотрел на Мэгги исключительно как на способ достижения удовольствия!

Он был любим и любил – и любовь эта принесла им и страдания, и столько сладостных минут…

Лион, бережно закрыв тетрадь, положил ее на прежнее место.

Джастина, не проронив за это время ни слова, наконец спросила:

– Откуда это у тебя?

– Что?

– Записки Ральфа…

– Мне передал их кардинал незадолго до смерти, – ответила он.

Она немного помолчала, после чего напомнила:

– Ты, кажется, говорил что-то об истинном браке? О его смысле?

Лион наморщил лоб – теперь надо было обходиться без цитат…

– Смысл истинного брака, а истинный брак состоит, и я уверен в этом – в рождении и воспитании детей – есть непосредственное служение Богу, служение Богу через детей – не так ли?

Видимо, последний вопрос был задан не потому, что Лион сомневался в правильности своих слов, а только потому, что искал поддержки у жены.

– Ну да, конечно…

– Если я, если ты не сделали того, что могли и должны были сделать, то вот на смену нам – мои дети и дети детей наших. – Монотонным голосом, будто бы читая какую-то скучную моралистическую книгу, говорил он. – От этого-то люди, вступающие в брак, имеющий целью рождение детей, всегда испытывают чувство некоторого успокоения и облегчения, после того, как у них родиться ребенок… Люди чувствуют, что они передают часть обязанностей своим потомкам.

Джастина слушала его, не смея перебить – о, как тяжело было бы ей напомнить Лиону о том, что у них уже были дети, и что они исполнили таким образом свой долг перед Богом и людьми, и не их вина, что теперь они остались одни…

Лион, казалось, все понимал – а как могло быть иначе?

Но, тем не менее, он не мог не закончить своей мысли, не мог не сказать Джастине того, что думает по этому поводу, не мог не сделать ей какого-то пока что загадочного предложения – а по всему было видно, что он долго и мучительно думал, прежде чем решиться на это…

Он продолжал:

– Но чувство это законно только тогда, когда соединенные браком супруги стараются воспитать детей так, чтобы они не были помехой в деле Божьем, а работниками Его. Сознание того, что если я сам не могу вполне отдаться служению Богу, то сделаю все возможное для того, чтобы дети мои служили ему – сознание это даст моему браку духовный смысл, – все более и более смущаясь от выспренности своих слов, говорил Лион. – Брак оправдывается и освящается только детьми. Тем, что если мы сами не можем сделать всего того, чего хочет от нас Бог, то мы хоть через детей, воспитав их, сможем послужить делу Божьему… – он сделал небольшую паузу, и, внимательно посмотрев на свою жену, произнес: – Так вот, дорогая… Мы вряд ли уже сможем иметь своих детей… Да и не мне говорить тебе об этом… Увы, – непритворно вздохнул он, – увы, мы слишком стары для этого… – он немного помолчал, после чего добавил: – я говорю о наших детях… О том, чтобы у нас еще были дети…

По тону, которым была произнесена последняя фраза, Джастина поняла, что Лион чего-то недоговаривает.

– Ты хочешь что-то предложить? – поинтересовалась она, пытливо вглядываясь в глаза мужа.

Он кивнул.

– Да дорогая… Но давай отложим этот разговор до завтра… Хорошо?

Джастина понимала, что Лион еще не до конца «созрел» до того, чтобы решиться на конкретное предложение. А потому, успокаивающе улыбнувшись Лиону, она произнесла:

– Может быть, поговорим об этом завтра?

И Лион ухватился за эту фразу, как за спасательный круг – наверное, он действительно еще не был окончательно готов к серьезному разговору.

– Да, дорогая – действительно, давай лучше отложим этот разговор до завтра…

Во время завтрака она то и дело поглядывала на часы: до начала репетиции оставалось полтора часа, но Джастина почему-то заторопилась – она всегда приходила на репетицию заранее, боясь, что в случае опоздания в этом городе, славном своей пунктуальностью, она сразу же потеряет свое реноме.

Позавтракав, Джастина с неудовольствием поднялась и принялась мыть посуду.

В этот момент скрипнула дверь – она подняла голову и увидела мужа.

– Доброе утро, дорогая, – произнес он, подходя к Джастине и целуя ее.

Привычно подставив Лиону щеку, она спросила:

– Что это ты сегодня так рано проснулся? Я и не слышала…

– Я старался не разбудить тебя, – ответил Лион, присаживаясь к столу и, взяв в руки кофемолку, принялся молоть кофе.

– Где ты был так рано?

Лион загадочно улыбнулся.