Елена Колина - Личное дело Кати К.

Но если так случилось, что один симпатичный Экстернал полюбил нас и мы ответили ему взаимностью, КАК НАМ ЕГО ЛЮБИТЬ?

При каком-нибудь событии с положительным исходом навязчиво подчеркивать его личный вклад и преувеличивать его роль.

– Надо же, какая удача! – удивленно говорит Котик. – Ну и повезло же мне!

– Ничего подобного! Это исключительно твоя заслуга! А вот нам повезло, что ты у нас такой молодец!

При событии с отрицательным исходом уверять Экстернала, что без него, такого умного и сильного, все было бы еще хуже. И вообще, на него вся наша надежда.

– Мне опять не повезло, – жалуется Котик.

– Но ты что-нибудь обязательно придумаешь!.. Уже думаешь?.. Молодец!..

Со взрослыми Экстерналами все точно так же, потому что поглаживания и похваливания любят все, не только Котик.

Сегодня очень важный день для Кисы и Димы. Жаль только, что их важные дни совпали.

У Кисы сегодня спектакль, а к Диме приезжает Фонд, чтобы принять окончательное решение насчет ЯМР с сосудистой программой.

– Я так и знала, – протянула Киса разочарованно, но не склочно. Киса уже взрослая и понимает, кому придется уступить. И сейчас она пригласит меня на спектакль! Раз уж сегодня звездный час и для нее, и для ЯМР с сосудистой программой.

Я очень надеялась, что Киса пригласит меня, но она сказала:

– Вообще-то сегодня прогон, можно только родителям приходить. А на премьеру уже можно всем.

И с намеком посмотрела на меня, чтобы я не вздумала попроситься на прогон…

…Надо же, прогон… Как в настоящем театре. Ладно, я пойду, когда будет можно всем.

Киса убежала, а Дима еще немного повздыхал по дому и тоже собрался уходить.

– Катя, ты сегодня всю ночь сопела! – обернулся он от двери. – Я из-за тебя не спал… Ты вообще в последнее время сопишь, как барсук.

И ушел на работу. А я осталась, совершенно ошеломленная и обиженная.

Если честно, я даже заплакала. Неужели я… сопела?.. Как барсук? В это невозможно поверить!

…Как он мог так меня обидеть…

Хотя я не очень обидчивая, не такая обидчивая, как Киса, но все же довольно часто обижаюсь. Хотя и знаю, что специально для нас с Кисой существуют способы, как НЕ обижаться.

Нам с Кисой, и вообще всем людям, свойственно одно заблуждение. Если МЫ с КИСОЙ что-то делаем, обижаем кого-то, то считаем, что дело не в нас, просто такая уж у нас сложилась ситуация. А если КТО-ТО обижает нас, то мы думаем совершенно иначе. Мы думаем, что КТО-ТО обижает нас, потому что КТО-ТО – неприятная личность.

К примеру, недавно Киса страшно обиделась на двух своих подружек, которые не позвали ее в кино. Потому что они гадкие и нарочно ее не позвали. А между прочим, сама Киса вчера тоже ходила в кино с одной из них.

А другую почему не позвали? Специально хотели ее обидеть?

– Нет, – удивилась Киса. – Мы просто внезапно собрались и пошли, а телефона рядом не было.

Вот так: у нас с Кисой всегда ситуация виновата, а у других нет никакой ситуации, просто они гадкие девчонки.

Если я наступила Кисе на ногу, я думаю: это потому, что тесно и вообще. Случайно. А если Киса наступила мне на ногу, я думаю: фу, какая Киса неуклюжая…

Когда мы с Кисой поймем, что У НАС НЕПРАВИЛЬНЫЙ ПОДХОД, множество наших обид улетучится. Мы больше не будем думать, что КТО-ТО очень неприятный, а будем спокойно думать, что у него тоже БЫЛА СВОЯ СИТУАЦИЯ.

Обида – это ведь такая резкая мгновенная боль, словно нас поцарапали острыми когтями. Обижаясь, мы чаще реагируем не на смысл того, что нам сказали, а на форму – пренебрежительную интонацию, ироничный оттенок фразы или обидное ключевое слово.

Как Карлсон, который вдруг узнал, что его называют таинственным предметом. Тому, кто поймает «предмет», обещана награда в десять тысяч крон. Карлсон злился и обижался, и это естественно – мне тоже не нравится, когда меня называют барсуком.

Карлсон злился все больше и больше.

– «Кому посчастливится поймать этот таинственный предмет…» – с горечью повторил он снова слова заметки. – «Предмет»! – выкрикнул он, окончательно выходя из себя. – Кто-то смеет обзывать меня предметом!

<���…>

Карлсон сел на скамеечку. Вид у него был мрачный и невыразимо печальный.

– Я так не играю, – сказал он. – Я так не играю, раз ты такой злой и называешь меня предметом…