Айзек Азимов - Мечты - личное дело каждого

Джесс Уэйл оторвался от бумаг на своем письменном столе. Его сухощавая старческая фигура, орлиный нос, глубоко посаженные сумрачные глаза и буйная белоснежная шевелюра успели стать своего рода фирменной маркой всемирно известной акционерной компании "Грезы".

Он спросил:

– Мальчуган уже пришел, Джо?

Джо Дули был невысок ростом и коренаст. К его влажной губе ласково прилипла сигара. Теперь он вынул ее изо рта и кивнул.

– И родители тоже. Напугались, понятное дело.

– А вы не ошиблись, Джо? Я ведь занят, - Уэйл взглянул на часы. - В два часа у меня чиновник из министерства.

– Вернее верного, мистер Уэйл, - горячо заявил Джо, и его лицо выразило такую убежденность, что даже толстые щеки задергались. - Я же вам говорил, что высмотрел мальчишку, когда он играл в баскетбол на школьном дворе. Видели бы его! Мазила, одно слово. Чуть мяч попадал к нему, так свои же торопились его отобрать, а малыш все равно держался звезда-звездой. Понимаете? Тут-то я и взял его на заметку.

– А вы с ним поговорили?

– Ну, а как же! Я подошел к нему, когда они завтракали. Вы же меня знаете, мистер Уэйл, - Дули возбужденно взмахнул сигарой, но успел подхватить в ладонь слетевший пепел. - "Малыш", - сказал я...

– Так из него можно сделать мечтателя?

– Я сказал: "Малыш, я сейчас прямо из Африки и..."

– Хорошо, - Уэйл поднял ладонь. - Вашего мнения для меня достаточно. Не могу понять, как это у вас получается, но если я знаю, что мальчик выбран вами, я всегда готов рискнуть. Позовите его.

Мальчик вошел в сопровождении родителей. Дули пододвинув им стулья, а Уэйл встал и обменялся с вошедшими любезным рукопожатием. Мальчику он улыбнулся так, что каждая его морщина начала лучиться добродушием.

– Ты ведь Томми Слуцкий?

Томми молча кивнул. Для своих десяти лет он выглядел, пожалуй, слишком щуплым. Темные волосы были прилизаны с неубедительной аккуратностью, а рожица сияла неестественной чистотой.

– Ты ведь послушный мальчик?

Мать Томми расплылась в улыбке и с материнской нежностью погладила сына по голове (выражение тревоги на лице мальчугана при этом - нисколько не смягчилось).

– Он очень послушный и очень хороший мальчик, - сказала она.

Уэйл пропустил это сомнительное утверждение мимо ушей.

– Скажи мне, Томми, - начал он, протягивая леденец, который после некоторых колебаний был все-таки принят, - ты когда-нибудь слушал грезы?

– Случалось, - сказал Томми тонким фальцетом.

Мистер Слуцкий, один из тех широкоплечих, толстопалых чернорабочих, которые в посрамление евгенике оказываются порой отцами мечтателей, откашлялся и пояснил:

– Мы иногда брали для малыша напрокат парочку-другую грез. Настоящих, старинных.

Уэйл кивнул и опять обратился к мальчику:

– А они тебе нравятся, Томми?

– Чепухи в них много.

– Ты ведь для себя придумываешь куда лучше, правда?

Ухмылка, расползшаяся по ребячьей рожице, смягчила неестественность прилизанных волос и чисто вымытых щек и носа.

Уэйл мягко продолжал:

– А ты не хочешь помечтать для меня?

– Да не-ет, - смущенно ответил Томми.

– Это же не трудно, это совсем легко... Джо!

Дули отодвинул ширму и подкатил к ним грезограф.

Мальчик в недоумении уставился на аппарат.

Уэйл взял шлем и поднес его к лицу мальчика.

– Ты знаешь, что это такое?

– Нет, - попятившись, ответил Томми.

– Это мысленница. Мы называем ее так потому, что люди в нее думают. Надень ее на голову и думай, о чем хочешь.

– И что тогда будет?

– Ничего не будет. Это даже довольно приятно.

– Нет, - сказал Томми. - Лучше не надо.

Его мать поспешно нагнулась к нему.

– Это не больно, Томми. Делай, что тебе говорят, - истолковать ее тон было нетрудно.

Томми весь напрягся, и секунду казалось, что он вот-вот заплачет. Уэйл надел на него мысленницу.

Сделал он это очень бережно и осторожно и с полминуты молчал, давая мальчику время убедиться, что ничего страшного не произошло, и свыкнуться с ласкающим прикосновением фибрилл к швам его черепа (сквозь кожу они проникали совершенно безболезненно), а главное, с легким жужжанием меняющегося вихревого поля.

Наконец он сказал:

– А теперь ты для нас подумаешь?

– О чем? - из-под шлема были видны только нос и рот мальчика.

– О чем хочешь. Ну, скажем, уроки в школе окончились, и ты можешь делать все, что пожелаешь.

Мальчик немного подумал, а потом возбужденно спросил: