Джудит Крэнц: Все или ничего

Франсуа Миттеран, Изабель Аджани, принцесса Анна, Джесси Джексон, Марлон Брандо, Муаммар Каддафи, Вуди Аллен... Чем труднее бывало разрушить стену недоверия, тем больше радовал Джез результат. Фотопортреты людей, уже давно привыкших к камере, таких, как Мадонна, папа и им подобные, сделавших Джез самым преуспевающим и известным фотографом Соединенных Штатов в области фотопортрета и рекламы, в студии никогда не выставлялись.

– Кто-нибудь есть? – крикнула Джез, входя непосредственно в студию.

Сбросив туфли и швырнув на пол шляпу, она опустилась на широкую, викторианского стиля софу, выглядевшую совершенно нелепо в этом огромном зале с белыми стенами и громадными окнами, выходящими на Тихий океан, сейчас спокойный и умиротворяюще-синий.

Пять лет назад Джез и еще два фотографа – Мэл Ботвиник, лучший специалист по рекламе кулинарии и пищевых продуктов, и Пит ди Констанза, специалист по автомобилям, – а также их агент Фиби Милбэнк купили это пустующее здание, которое навевало воспоминание об архитектуре площади Святого Марка. Оно располагалось на бульваре Виндвард, сразу за дощатым настилом, отделяющим бульвар от пляжа. Раньше здание служило банком, но потом было оставлено и лет сорок пустовало. Партнерам удалось выгодно купить эту громадину и затем переделать ее в комплекс, состоящий из трех студий, офиса Фиби и множества рабочих комнат и помещений для помощников, ассистентов и студийных менеджеров.

В двери, ведущей из студии в офисы, костюмерные и подсобки, появился худой молодой человек, с ног до головы одетый в черное. Это был Тоби Роу, главный ассистент Джез.

– Привет! С тобой все в порядке? Ты опоздала из-за землетрясения или предстоящая съемка нагоняет на тебя скуку?

– Но мы тебя не упрекаем, – раздался голос Мелиссы Крафт. Второй ассистент Джез, так же как Тоби, была вся в черном и, так же как и Тоби, держала в руках три камеры.

– Если как следует подумать, то кто он такой? Еще один пошлый подонок мужского пола, имеющий хорошего агента.

– Мерзавец, – согласилась Джез. – Обычная показуха. И не забывайте, ребята, что он – актер. Всего лишь актер. А вы почувствовали землетрясение?

– Угу, – отозвался Тоби. – Так, ерунда. Я позвонил маме, но ее не оказалось дома, и попросил оператора сообщить ей, что я звонил, а когда набрал номер брата, то выяснилось, что он вообще ничего не знает, потому что спал.

Все дружно улыбнулись, вопрос о землетрясении был исчерпан и тут же забыт. Несмотря на укоренившееся мнение, что фотографы, будто бы следуя давней традиции, относятся к снимаемым клиентам несколько свысока, воображая, что именно они устанавливают приоритеты в мировом масштабе, все трое без слов понимали, что ожидание сегодняшней съемки волнует их.

После нескольких удачно сыгранных ролей, ошеломивших публику, австралиец Сэм Батлер, неожиданно затмив Тома Круза, предстал перед всеми как самый соблазнительно-обаятельный и талантливый молодой актер последних лет. В отличие от большинства американских звезд экрана, с готовностью снимавшихся в журналах, чтобы рекламировать фильмы со своим участием, он до сих пор не соглашался на это, поэтому сегодняшняя съемка для журнала «Вэнити фэар» была поистине событием.

– Сэнди утверждает, что нам ждать его еще не меньше часа, а может, и больше, – сообщила Джез.

– Она говорила, что от него звонили, поэтому наша юная Мелисса и не захлебывается от восторга, – прокомментировал Тоби. – Приберегает слова для нужного момента.

– А Тоби не терпится узнать, где его так классно стригут, – парировала Мелисса, проверяя объектив.

Но Тоби даже не удосужился ответить. Он не отрываясь смотрел на Джез, полулежавшую на софе, и одновременно повторял фразу, которой, словно заклинанием, начинал каждый рабочий день: «Слава тебе, господи, что я никогда не влюблюсь в Джез. Она богата, знаменита и к тому же мой босс. Я никогда не влюблюсь в Джез». Вооруженный этим заклинанием, которое порой ему приходилось повторять много раз, особенно если съемка задерживалась и он расслаблялся, Тоби умудрился проработать так два года, мучимый жаждой любви, увы – неутолимой.

По крайней мере, она ничего не подозревает, думал он, глядя на нее и, как обычно, пытаясь разгадать загадку, написанную на ее лице. Он всерьез начал заниматься фотографией еще подростком, но натренированным внутренним взглядом никак не мог ухватить то, что так притягивало и очаровывало его в лице Джез. Сам характер работы приучил его вглядываться в лица женщин, для которых главное в жизни – их красота, многие из них были красивее и моложе, чем Джез в свои двадцать девять лет, но, как бы долго он ни смотрел на нее, ему не довелось испытать чувства окончательного понимания и удовлетворенности, чувства эстетического пресыщения, возникающего у художника, когда он осознает, что уже увидел и отгадал все, что возможно.