Кевин Сэмпсон - Курорт

Он разочаровал и себя. Он был ничем. Он прошел самую сложную школу мастерства. Школу! Смогли бы они так, а? У него ушло одиннадцать лет на то, чтобы стать мастером-каменщиком. Теперь он никто. Ни каменщик, ни мужик.

Он прошел сквозь толпы людей, ожидающих своих рейсов. Своих улетов. Своего бегства от рутины, от тяжелой работы, от депрессии и нормальности. Эти люди ненадолго хотели стать настолько ненормальными, насколько это вообще возможно. Все последние месяцы они только об этом и думали. Нетерпеливое ожидание недели или двух в месте, которое было намного жарче, чем то, где они постоянно жили. Это было другое место, и поездка в это другое место должна была решить все боли их мирского существования. Так о чем они думали, эти маленькие поросятки из Ли, Уиднеса или Нантвича, собравшиеся вместе в нервные, возбужденные стайки? О том, что едва они сядут в самолет до Малаги, как тут же преобразятся? Станут участниками захватывающего приключения? Ему хотелось сказать им, что это им не грозит. Они порозовеют на солнце, попьянствуют – и это все. Солнце не растопит ни их проблем, ни их толстеньких ножек. Он глубоко вздохнул. Он был не лучше! Он был еще хуже. Калека, неспособный видеть свет, неспособный даже веселиться.

Поймав взгляд Хилари, он улыбнулся. Каждый раз, даже после всех этих лет, когда он видел ее маленькую фигурку и ее карие глаза под короткой стрижкой, на ум приходило слово. Дюймовочка. Она терпеть не могла покровительственного оттенка этого имени, но предпочитала его слову фея. От этой мысли Шон улыбнулся. Она прекрасная девочка. Он постарается сделать ее отпуск приятным.

Ему и самому не терпелось попасть туда. Когда он сообразил, что их курорт, Нерха, был совсем рядом с великой историей – Альгамбра, Антекера, и даже сама древняя Малага, – Шон просто воспарил. Правда, пока Хилари не заявила, что не собирается тратить единственную неделю отпуска за черт знает какое время, гуляя вокруг каких-то дурацких развалин. Ей хотелось просто поваляться у бассейна или на пляже с книжкой и вообще ничего не делать. Они сошлись на одной поездке по его маршруту, после чего он может продолжать экскурсии по руинам сколько влезет, но уже без нее.

– Все купил? – улыбнулась она.

– И даже больше.

– Просто сказка! И что же там?

– Низкокалорийные чипсы с сыром и чесноком!

– О нет!

– О да, моя дорогая. И сарспарилла. Настоящая!

– Боже! Давай сюда!

Они уселись на свободное место. Они ладили друг с другом. Все будет хорошо.

Поскольку Шону хотелось побольше пространства, он отметил в регистрационной форме графу об инвалидности и ответил на несколько вопросов по телефону. Теперь у него была целая куча свободного пространства, чтобы вытянуть ноги, отлично расположенное место около выхода и прямо напротив – две дружелюбные стюардессы, которые не просто были готовы, но рвались выполнить все его инвалидные желания. Он почувствовал укол вины от их внимания, и ему стало интересно, что они о нем подумают, когда он рванет к выходу, едва к самолету подадут трап, но эти мысли долго в голове не задерживались. Кроме того, он был идеальным пассажиром по сравнению с ветхим стариканом, который прикатил сразу за ним. Точнее, его прикатили на инвалидном кресле, кашляющего и хрипящего, и свалили на соседнее кресло. Шону и в голову не пришло заговорить с ним или встретиться взглядом. Это было бы чересчур. Они еще даже не взлетели.

Ежась под струями холодного воздуха из кабины, Шон вдруг сообразил, что старый трупак пернул. Всепоглощающий, смертельно вонючий смог окутал его, такой едкий, что воздух аж позеленел. Он невольно принюхался, чтобы удостовериться, действительно ли это было настолько ужасно. В отчаянии он глянул на стюардесс, но те не замечали ни вони, ни пытающегося привлечь их внимание психа. Они пристегивались. Самолет взлетал. Ну да, точно. Самолет взлетает, а воняет какая-нибудь тормозная жидкость – вот откуда запах. Здесь они как раз над эпицентром всего этого, а бортпроводницы уже привыкли и не замечают вони.

Они поднялись над серебристым облаком, и все начало приходить в норму. Вонь исчезла. Старикан явно рассчитывал получить как можно больше заслуженного внимания. Упражняясь в своем праве требовать, жаловаться, ныть и занудствовать, живой мертвяк ткнул свой узловатый палец в кнопку вызова, едва погас сигнал пристегнуть ремни. В какой-то момент он даже попытался залучить Шона в добровольные помощники толчками и натужным кряхтением, но Шон не повелся на этот развод. Он притворился спящим.