Кэти МакГэрри: А тебе слабо?

– Ты не возражаешь, если я сначала подлечусь, а потом займусь давно забытыми эмоциональными проблемами?

Райан поворачивает голову, и я беззвучно ругаюсь. Похоже, мы ещё не закончили.

– Скотт сказал, что Исайя приходил к тебе в больницу? – начинает он.

Я киваю, хотя мне смертельно не хочется говорить об этом сейчас… и вообще когда-либо. Ной навещал меня несколько раз: однажды с Эхо и ещё пару раз один. Он сказал, что Исайя ходил туда-сюда по коридору, пока не услышал, что со мной всё будет в порядке, а потом уехал. Мой лучший друг уехал.

– Я подумал, мы должны об этом поговорить.

Я пытаюсь согнуть пальцы левой руки, но вспышка острой боли не позволяет мне сжать кулак. Я шиплю от боли, и Райан мгновенно придвигается ближе.

– Всё в порядке?

– Да! – огрызаюсь я. – Просто… просто я уже говорила тебе, что у нас с ним всё совсем по-другому.

– Я тебе верю.

Я хочу приподнять бровь, но морщусь, почувствовав, как натягиваются швы. Чёрт возьми. Кажется, я уже никогда не смогу шевелиться как раньше.

– Тогда зачем снова об этом говорить?

Райан делает глубокий вдох, и я понимаю, что этот разговор для него мучителен ничуть не меньше, чем для меня.

– Ты собираешься снова с ним видеться?

Нет. Да.

– Если он мне позволит. Но он уехал из больницы, даже не повидав меня. Я не знаю, что это значит. (Да и не собираюсь разбираться.) Да, конечно, я ещё увижусь с ним. Мы с Исайей друзья, и он должен это понять, даже если мне придётся взять дубину, чтобы вложить ему это в голову.

Райан выглядит так, будто разрывается между вздохом и улыбкой.

– И после этого ты ещё удивляешься, что я волнуюсь!

– И что это должно означать?

– Согласись, что жизнь, которую ты вела в Луисвилле, сильно отличается от здешней. Я боюсь, что до тех пор, пока у тебя есть куда и к кому бежать, ты снова это сделаешь, если здесь что-то опять пойдёт не так. – Райан перебирает пальцы моей левой руки, которые потихоньку начали разжиматься. – Всегда найдётся кто-нибудь, кому захочется нас осудить, и я никогда не смогу быть спокоен, если ты всё время будешь убегать.

– Больше никаких побегов, клянусь, – чтобы сказать следующие слова, мне придётся перешагнуть через свою гордость, а это причиняет почти физическую боль. – Ты был прав там… в Луисвилле… насчёт того, что у меня теперь есть жизнь в Гровтоне. У меня есть ты… и ещё Скотт, и Лейси в школе. Мне нравится то, какая я здесь.

– Мне тоже, – Райан говорит это так, как будто я только что подтвердила его правоту.

– Но нас с Исайей связывает так много, что я не могу его бросить. Я здесь. Душой. Сердцем. Телом. Гровтон – мой дом, но я никогда не брошу своего друга, тем более лучшего друга, – я смотрю на одеяло, на котором мы лежим. – Ты должен с этим смириться, потому что в этом я не уступлю.

Молчание. Через несколько секунд я осмеливаюсь взглянуть на Райана. Наконец он сдаётся.

– Хорошо. Он твой друг. Если ты доверяешь мне, значит, я тоже должен доверять тебе.

Я сбрасываю обувь, трусь пальцем ноги о его ступню. Это лучшее, что я могу сделать со сломанной рукой.

– Договорились. Я люблю тебя и… – я глотаю страх и произношу: – Я тебе доверяю.

– Здорово, – мышцы Райана заметно расслабляются, веки опускаются.

– Здорово, – повторяю я и тоже затихаю рядом с ним. – Но мне хочется услышать это ещё разок.

Райан придвигается ближе, обнимает меня за талию и закрывает глаза.

– Я тебе доверяю.

– Хорошая попытка, – я с огромной предосторожностью изображаю, будто шутливо пихаю его локтем своей загипсованной руки. Господи, как же хорошо снова шутить с ним! – Другое. Скажи.

– Я тебя люблю.

Согретая его силой и теплом, я прижимаюсь к нему и закрываю глаза.

– Ещё.

– Я тебя люблю, – шепчет он.

– Ещё.

Но на этот раз моё сознание угасает сразу же после того, как я слышу это тихое признание. Я хотела попросить его сказать ещё раз, но моя голова уже устроилась на груди Райана. Его сердце ровно бьётся под моим ухом, и зачем мне другой ответ? Мы с Райаном растворяемся друг в друге и засыпаем.

Год назад моя жизнь была просчитана и распланирована до мелочей. Но, как говорится, хочешь рассмешить Господа – расскажи ему о своих планах. Я просовываю руку в рукав и кручу плечами, чтобы пиджак сел как надо. Синяки и порезы исчезли, но рёбра ещё болят к концу дня. Особенно если я не слишком берегу себя.

– Галстук перекосился, – мама стоит в дверях и неодобрительно качает головой, глядя на мою шею. – Иди-ка сюда.