Мариус Габриэль - Первородный грех. Книга вторая

– Тебе не лучше? – спросил Джоул. Иден покачала головой. Он присел к ней на кровать. – Вот… приготовил фруктовый салат… Персики, яблоки, бананы, ананасы… Попробуй.

Она взяла ложку и равнодушно зачерпнула фрукты. Апатично пожевала. Ему показалось, что она собирается оттолкнуть от себя тарелку, но Иден кусочек за кусочком продолжала есть. Джоул испытал какое-то абсурдное чувство победы.

– Вот и хорошо, – сказал он.

– Принес что-нибудь почитать?

– На. – Он протянул ей книжку. Она жадно вцепилась в нее.

– «Как выжить в открытом море»? Что это?

– Это о людях, которые уцелели после кораблекрушения.

Пока она перелистывала страницы книги, все еще держа в одной руке ложку, Джоул наблюдал за се лицом. Оно было осунувшимся и изможденным. Но в ввалившихся глазах горели голодные огоньки, словно эта книга нужна была ей больше чем пища. Она даже почти перестала дрожать. Грязные волосы спутались и висели сосульками. Однако он не мог не отметить, что у нее были приятные, правильные черты лица и пухлые, идеальной формы, аккуратные губки.

Но воняло от нее отвратительно. Одежда была грязной и мятой. Постель тоже. Джоул прикинул в уме, сколько времени она уже не мылась. Ничего удивительного. Наверное, она уже и сама не замечает своей вони. Он встал, собираясь уходить.

– Подожди, – встрепенулась Иден. – Тебе удалось снова переговорить с моей матерью?

– Не спрашивай об этом. Никогда меня об этом не спрашивай. Никогда.

– Но…

– Никаких «но».

Он вышел и повернул ключ в замке.

Санта-Барбара

Пять лет назад Доминик ван Бюрен сделал себе заначку чистого кокаина, которого должно было хватить ему на всю оставшуюся жизнь.

По крайней мере, так ему казалось.

Теперь, глядя на аккуратно сложенные у него в сейфе пакетики, он с ужасом осознал, что очень скоро его запасы истощатся. Сейчас, пять лет спустя, его ежедневная доза кокаина значительно увеличилась.

Он почувствовал, что от злости и тревоги у него начинает сосать под ложечкой, и с досадой ударил кулаком по тяжелой стальной дверце. Черт. Вот черт!

А сколько разбазарено! Сколько порошка он дал этой белобрысой девке, которая не смогла даже по достоинству оценить качество товара. Еще немного – и ему придется покупать наркотики на стороне. Это по сегодняшним-то сумасшедшим ценам!

Скрежеща зубами, он с силой захлопнул дверцу сейфа. Он – он! – вынужден будет куда-то идти и, как какой-нибудь уличный подросток, искать, где бы подешевле купить кокаинчик. Беспокойство все усиливалось. Мало. Всего мало: в сейфе мало наркоты, а в банке мало «зеленых».

Чтоб они провалились, эти сопливые малолетки. Ему захотелось пойти и одну за другой всех их передушить.

Доминик сел за письменный стол, высыпал на полированную поверхность белый порошок и разделил его на две ровные полоски.

Дрожащими пальцами он вставил в ноздрю скатанную в трубочку купюру. Сделал глубокий вдох, чувствуя, как дыхательные пути забиваются кокаиновой пылью. К его мозгу словно потянулись ледяные щупальца, успокаивая его, прогоняя прочь тоску.

Втянув в себя весь кокаин, он с блаженным вздохом откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. На душе полегчало. Становилось спокойнее. Спокойнее.

«Ничего, – пронеслось в помутившемся сознании Доминика. – О чем беспокоиться? Порошка в сейфе еще полно. А не хватит, могу и прикупить. Деньжата есть. Я ведь все-таки миллионер». Даже его злость на маленькую блондинку поутихла. Благодаря кокаину ему многие годы удавалось заниматься поистине волшебным сексом, заманивая к себе юных наркоманок. Да и не так уж много порошка он на них потратил. В основном сам употреблял. Все больше и больше. Нюхал по четыре-пять раз в день. «Впрочем, если быть совсем откровенным, – признался себе Доминик, разворачивая стодолларовую купюру, – не четыре-пять, а гораздо чаще. Раз восемь – десять». Он пальцем собрал со стола остатки кокаина и с отсутствующим видом принялся втирать его в десны. «Или еще чаще?»

Сидя в кресле, он осоловело уставился перед собой. Теперь ему стало хорошо. Последнее время Доминик особенно не любил то ощущение, которое испытывал в перерыве между дозами. Это было жуткое чувство. Он становился словно бешеный, начинал беспокоиться, что у него недостаточно порошка или денег. Он просто места себе не находил.

Так сколько же раз в день он нюхал? Двадцать? Тридцать?

Мысленно оглядываясь на прошедшую неделю, Доминик вынужден был признать, что прибегал в свой кабинет чуть ли не каждые полчаса.