Людмила Толмачева - Мужские сны

«Дура! – выругала она себя. – Десять лет прошло, а я до сих пор, как девочка, в прятки играю. Меня давно не ищут. Пора зарубить эту истину себе на носу. Сорок лет тетке, а все обиженную гордость изображаю. Смешно! Он уж и имя-то мое забыл, наверное. Развлекается небось с девицами по саунам и итальянским пляжам, бабник чертов!»

Она нахохлилась, сложила руки под грудью, сжалась в комок. На душе было отвратительно. И так день не задался, а тут еще Семенов со своими сиренами и мигалками. «Тоже мне туз пиковый!»

Она-то его помнила заместителем главного металлурга, еще только начинавшим карьеру, но потом вдруг оказавшимся в нужное время в нужном месте и сделавшим этот головокружительный полет в заоблачную высь, где небожительствовали «отцы города». И зачем он оказался на ее пути? Никогда она не простит ему своей неудавшейся женской судьбы. Никогда! Без малого восемь лет держал ее возле себя «на коротком поводке», но так и не решился бросить семью. Сейчас Татьяна была убеждена, что он и не собирался этого делать. Просто ему так было удобно. В семье росли сын и дочь, а с ней он, отдыхая душой и телом, проводил половину отпуска (вторую посвящал семье), иногда выходные, но никогда – праздники. Праздники для него были святым делом. В эти дни он, заядлый охотник и рыболов, уезжал с друзьями за сотни километров в непроходимые леса и болота, вел кочевую жизнь, обрастал густой щетиной и возвращался довольный, пропахший насквозь костром и рыбой, с кучей невероятных историй и охотничьих баек. Лишь однажды он взял ее с собой, в казахскую степь, охотиться на сайгаков. Сначала летели самолетом, потом тряслись в «уазике», затем долго шли пешком. Остановились в юрте местных пастухов. Татьяна в те три дня, что пришлось провести почти под открытым небом, намучилась без привычных коммунальных удобств, но другое компенсировало эти издержки. В эти волшебные дни и ночи она любила своего Семенова так, как никогда ни до, ни после не любила. Жадно ловя его взгляды, любуясь его мужественным, загоревшим, обветренным на казахских просторах лицом, она одновременно ревновала его к охоте, этой всепоглощающей страсти, к долгим разговорам с пастухами возле ночного костра – ко всему, что отвлекало его от нее, уводило в чисто мужские забавы, становившиеся смыслом его жизни в короткие праздничные передышки.

Татьяна Михайловна поежилась, хотя в машине было тепло, даже душно. За окном цвел и благоухал июнь. Она всегда по-особому дорожила этим временем года. Пробуждение природы уже закончилось, а пышный расцвет еще впереди. Листья на деревьях еще не набрали ни насыщенного цвета, ни жесткой упругости. Нежной и мягкой пелериной окутывала молодая листва ветки и стволы берез, яблонь, лип. А шелковая гладь газонов так и манила к себе порезвиться, побегать босиком. Увы! Здесь не Гайд-парк, чтобы валяться на траве и целоваться при всем честном народе. Не тот менталитет.

Татьяна Михайловна вздохнула и постаралась сосредоточиться на главном, что тревожило ее в последние дни. Надо что-то решать с областным краеведческим музеем. Ветхость и разрушение здания стали угрожающими. Не дай Бог, обвалится кровля, пострадают люди, бесценные экспонаты.

– Пойдите к Семенову на поклон. А что делать? – советовал Петр Гаврилович, как всегда, отказав в финансировании «культуры». – У меня, сами знаете, заботы поважней. Дороги, черт бы их побрал, коммунальные проблемы, жилье льготникам, организация детского отдыха… Да что вам перечислять? Не первый год в одном котле варимся.

К Семенову она, конечно, не пойдет. Не хватало такого унижения.

Лучше попробовать с коммерсантами потолковать. Пригласить на коктейль (бр-р, придется снова пить) директоров рынков и супермаркетов, пожаловаться на жизнь, пообещать… Черт, что же им пообещать? Хвалебные статьи в «Городской газете»? Можно. Но этим сейчас никого не удивишь. Они сами себе заказывают в прессе такие дифирамбы, что ей и не снилось. Ага. Есть идея! На открытии обновленного, отремонтированного музея, на виду собравшейся публики и под прицелами видеокамер все эти VIPы: Сулейманов, Гаджибеков, Гурко и Солодовников – разрежут атласную ленту и пожелают городу процветания и долгих лет. Надо попробовать.

Вечером Татьяна Михайловна на такси добралась до дома, в котором жила ее мать Тамара Федоровна Кармашева.

– Проходи, будем чай пить, – сказала Тамара Федоровна, вглядываясь в уставшее, осунувшееся лицо Татьяны.

К приходу дочери она напекла ее любимых слоек и ватрушек с творогом. Татьяна, помыв руки, с удовольствием уселась в кресло, вытянула свои длинные ноги и расслабленно раскинула на подлокотниках руки.