Алина Знаменская - Голубка

В голосе Калерии слышалось столько отчаяния, что Рита поежилась и столбом встала напротив подруги. Она знала нечто, о чем не сказала пока Лерке. Ждала. Теперь, не в силах вынести страданий близкого человека, сказала как можно небрежнее:

— Кажется, я знаю, у кого можно спросить их адрес.

— Девочки! Бегом вниз! — Перекошенное лицо Метелки показалось в дверях. — Мало что опоздали, еще расселись как кумушки, болтают! Возьмите цветы у старосты!

Рита соскочила с парты, на которой уселась только что, и заметила, как побледнела подруга.

— Бегом, бегом…

Девочки молча покинули класс и бок о бок быстро прошли по коридору.

— Юрина мама переписывается со Звягинцевыми. Они в нашем доме живут, и…

— Рита! Попроси у них адрес! — Брови Калерии болезненно взлетели вверх.

— Конечно, — заверила Рита. — Да не волнуйся ты так! Вон какая бледная…

Лера, услышав новость от подруги, уже не могла ни воспринимать что-либо, ни думать о чем-то, кроме того, что сказала Рита.

Красная площадь, трибуна, колонны — все слилось для нее в какую-то нудную киноленту. Сама она, когда шла в колонне с девочками, делала свои движения совершенно механически и не путалась лишь потому, что все было много раз, до отупения, отрепетировано.

Она шла в своей колонне, взмахивала бумажными цветами, но ее как бы и не было здесь. Она не чувствовала холода, хотя люди стояли в плащах и с зонтами; не слышала призывов, которые гремели над площадью. Только одно то, что Юрина мама спокойно переписывается с подругой, что Юра не умер, не разбился, не исчез с лица земли, а просто почему-то не пишет ей — одно это стучало у нее в голове сначала молоточком, а потом молотом по наковальне.

Сначала Лера смогла воспринять эту новость только одной гранью. С Юриной семьей все в порядке, и есть источник, где можно раздобыть адрес. Теперь же Ритино известие вошло в ее сознание в полном объеме, и она поняла, что у новости, как у медали, две стороны.

Когда девушки в синих шароварах прошли площадь и скомканную, сбившуюся их колонну подвели к автобусам, Калерия Подольская упала на руки своих одноклассниц. Поднялся переполох, который умела поднимать Метелка. И хотя у школьной медсестры нашелся нашатырь и Подольскую быстро удалось привести в чувство, все же этот случай грозил обернуться скандалом. Выручила все та же Рита.

— Я провожу ее, Анн Семенна! — затараторила она, преданно заглядывая в глаза классной. — Ей с утра нездоровится, поэтому мы и опоздали. Лерины родители даже не хотели пускать ее, но она же комсомолка, активистка! Она говорит: «Парад — дело политическое, и я, как комсомолка, обязана…»

— Ладно, Малышева, все понятно. Только проводи до самого дома, — строго приказала Метелка, глядя Рите в глаза из-под очков. — А ты, Подольская, смерь температуру, выпей чаю с малиной и сразу — в постель.

Раздав инструкции, Метелка оставила их в покое и отошла с чувством исполненного долга. Автобус довез девочек почти до самого дома. Рита намеревалась довести подругу до дверей, сдать с рук на руки благоухающей духами Татьяне Ивановне и заодно напиться чаю с плюшками, которые так вкусно стряпает домработница Подольских. Но Калерия ошарашила ее новым заявлением:

— Рита, ты со мной не ходи.

— Это как же? А если ты опять…

— Нет, не ходи! Ты лучше беги к Звягинцевым и поскорее возьми у них адрес. Я буду ждать.

— А как же…

— И родителям моим — ни слова о сегодняшнем. Поняла?

— Почему?! — искренне удивилась Рита. — А вдруг у тебя что-то серьезное?

— Глупости. Я не хочу, чтобы из-за меня попало Анне Семеновне.

— Метелке? А она-то при чем?

— Она отругала нас за опоздание, я расстроилась, и поэтому…

— Ты расстроилась из-за Метлы?! — вытаращилась на нее Рита. Но подошел ее трамвай, девушка побежала на остановку, успев лишь махнуть подруге на прощание береткой.

Лера дотащилась до своего подъезда и вызвала лифт. Она могла долго водить за нос кого угодно — вечно занятую собой мать, поглощенного новым проектом отца, обеспокоенных дисциплиной и успеваемостью учителей, радующуюся жизни подружку, но… Лизу? Вездесущую домработницу, добровольную няньку, которая учила маленькую Лерочку застегивать пуговки и завязывать шнурки на ботиночках? Лизу провести было трудно.

Едва Лера переступила порог отчего дома, а точнее — огромной четырехкомнатной квартиры, Лиза заметила неладное.

— Что стряслось, касатка моя? — забеспокоилась она, принимая у девушки плащ и косынку. — На тебе лица нет.