Мари Фишер - Нежное насилие

Легка на помине, Даниэла просунула голову в дверь как раз в тот момент, когда Хельга подумала о ней.

– Бабуленька, я уже вымылась и почистила ноготки. Что мне надеть?

Хельга улыбнулась ей.

– Что хочешь, дорогая…

– О, отлично! – воскликнула девочка, совсем уже собравшись закрыть за собой дверь.

– Не спеши, дай мне закончить. Надевай, что хочешь, только не джинсы и вообще не брюки. Ни длинные, ни короткие.

Даниэла поджала губы.

– Что же тогда остается?

– Загляни в свой гардероб и посмотри! Я не собираюсь тебе ничего навязывать.

Катрин, надев очки, ехала в наступающих сумерках. Зажглись уличные фонари, и она включила фары.

Редко имея возможность водить машину, она еще получала от этого удовольствие. В Гильдене автомобиль был ни к чему: все расстояния легко преодолевались пешком, поэтому мать в свое время очень возражала против приобретения машины. Но поскольку отец очень дешево продал – почти подарил ей – это маленькое, очень маневренное и, конечно, не новое средство передвижения, Катрин удалось преодолеть сопротивление матери.

Но прежде чем окончательно сдаться, Хельга высказала свои сомнения:

– А кто будет оплачивать налог? А страховку? А расходы на бензин?

– Такую машину можно от налогов и освободить.

Катрин использовала свой автомобиль в основном для посещения прядильных фабрик, чтобы высказать свое мнение о качестве нити непосредственно на месте. Ездила она и на показы модной одежды, чтобы всегда быть в курсе новейших течений. Лично для себя она пользовалась машиной только для поездок в городской лесопарк или на Олигскую пустошь, где она, если только позволяла погода, ежедневно рано утром бегала трусцой. Ну и, конечно, машина нужна была для поездок в Дюссельдорф два-три раза в месяц. Сидеть за рулем собственного автомобиля значило для нее испытывать своеобразное чувство раскованности, которое ей нравилось, хотя Катрин и сознавала, что оно обманчиво.

Тем не менее у нее были все основания гордиться своим уверенным и элегантным стилем управления машиной. Как только машина приближалась к светофору, Катрин заранее отпускала педаль акселератора, чтобы не приходилось в самый последний момент резко тормозить. Она никогда не допускала, чтобы машина визжала на поворотах, а коробка передач хрипела от перепадов скорости, умела всегда заблаговременно подать необходимый сигнал.

В этот вечер ей также доставляло спортивное удовольствие, продвигаясь в волнах очень интенсивного предвечернего потока машин, лавировать, пробираясь через их строй, чтобы благополучно добраться до места назначения. Этот так любимый ею маленький автомобильчик казался ей едва ли не частью ее существа.

Объезжая стороной центр Дюссельдорфа, она всего за какой-то час добралась до предместья Западный Ратинген, где ее отец на правах застройщика приобрел квартиру в громадном жилом комплексе. Чтобы ограничить сумму налогов, он оформил квартиросъемщицей свою дочь сроком на пятнадцать лет, с условием, что квартира будет ею действительно использоваться. Но Катрин, конечно же, сразу поняла истинную подоплеку его намерений, так что Хельге даже не пришлось их ей растолковывать: этой квартирой отец хотел обеспечить Катрин и Даниэле возможность покинуть при случае дом в Гильдене.

Но пока из этого ничего не выходило. Да и не могло получиться, думала Катрин, пока, припарковав машину на ярко освещенной стоянке, поднималась в лифте на восьмой этаж и открывала дверь квартиры. Этого было явно недостаточно. Две комнаты, ванная и кухня – это мало для нее и Даниэлы, привыкших в Гильдене к просторным помещениям с высокими потолками. Если бы квартира была хоть трехкомнатной, то могла бы еще как-то им подойти. Может быть… И к тому же в Гильдене у Даниэлы все подружки, и, вообще, только там она чувствует себя дома. А как быть самой Катрин?

Ответить себе на этот вопрос она не могла.

Катрин щелкнула выключателями, раскрыла все окна, чтобы проветрить комнаты, крутанула кран отопления. Потом сняла куртку, положила привезенные продукты в холодильник, в котором уже было достаточно вина, воды и пива. Катрин сбросила юбку и пуловер – ведь не приходилось ожидать, что Жан-Поль появится раньше, чем обещал, – повязала платок на голову, надела фартук и принялась убирать и пылесосить квартиру. Она работала в очках, чтобы не проглядеть каких-нибудь мелочей.

Закончив уборку, прикрыла окна, расправила гардины и занавески, включила торшер в гостиной и погасила верхний свет. Теперь комната дышала уютом. Катрин вымыла руки, оделась, причесалась, положила очки в футляр…