Маргерит Дюрас - Моряк из Гибралтара

— Уж лучше бы мы остались на яхте, — пожалела она, потом добавила: — Вот всегда так, стоит только сойти на берег.

Я почувствовал, как лицо у меня буквально перекосилось от неудержимого смеха. Она этого даже не заметила.

Перед нами тянулась улица, заполненная до краев. Автобусы, автомобили и грузовики в адском шуме плотными рядами проплывали мимо террасы.

— Больше никогда не сойду на берег, — пообещала она.

— Ничего не поделаешь, все равно придется, — возразил я, — в Дагомее, у этих Эпаминондасовых эве.

Она улыбнулась мне так приветливо, как только смогла.

— Я просто уверен, что у нас все получится, — продолжил я, — будем охотиться на куду, в общем, развлечемся в свое удовольствие. Самая большая ошибка, какую обычно совершают люди, происходит как раз оттого, что они слишком мало развлекаются. Нарядимся, я надену пробковый шлем, нацеплю темные очки, брюки-галифе, а тебе повешу небольшой такой ягдташик, он нам очень пригодится в случае, если мы совсем падем духом.

— Не хочу, — упрямилась она.

— Я буду с тобой разговаривать, — пообещал я, — по вечерам, в палатке, а где-то рядом будут рычать львы. Возьмем с собой Эпаминондаса?

— Нет.

— Я буду с тобой разговаривать, — еще раз пообещал я.

— Нет, — снова возразила она, — нет больше никаких куду.

— Да их полным-полно, куда ни глянь, кругом куду, — не согласился я, — просто ты в этом ничего не смыслишь, вот и все.

— Теперь, — призналась она, — я жду уже вовсе не его.

— Всегда чего-нибудь ждешь, — изрек я, — иначе не получается. А когда ожидание слишком затягивается, приходится менять цель и ждать того, кто явится поскорей. Вот куду, они как раз для того и существуют, чтобы не долго ждать, так сказать, скрашивать ожидание. Тебе бы не помешало к этому привыкнуть.

Она промолчала. Разговаривать было очень трудно, приходилось почти кричать. Через равные промежутки времени, отмеренные светофорами, на нас обрушивался настоящий шквал невообразимого шума. Сотрясались дома, обрывались все разговоры.

— Мне очень хочется с тобой поговорить, — продолжил я, — только ты все еще не можешь идти. Тебе бы надо выпить чашечку хорошего, крепкого кофе.

— Нет, — упрямилась она, — не хочу никакого кофе.

Я снова подозвал официанта. И объяснил ему, что ей необходимо выпить чашечку настоящего крепкого кофе.

— Это она, — заговорщически сообщил я, — та самая женщина с «Гибралтара».

Он так и остолбенел от изумления. Но сразу же, не сомневаясь ни секунды, поверил. И, будто это было достаточно веским обещанием, заверил, что немедленно сварит ей в отдельной кофеварке с фильтром настоящий крепкий кофе. На это потребуется от силы минут десять, не больше. Я сказал, что мы подождем. А вот она была совсем другого мнения.

— Хочу вернуться на яхту, — потребовала она.

Я сделал вид, будто даже не услыхал ее слов. Те десять минут, что мы прождали кофе, она ужасно страдала от шума.

— Какой смысл ждать, — капризничала она, — уверена, что и кофе будет тоже никудышный.

Ей хотелось, чтобы все было никудышным, чтобы все шло хуже некуда. Мне показалось, что она вот-вот закричит, я взял ее за руку и крепко сжал, чтобы помешать закричать. Официант заметил ее нетерпение. Снова подошел к нам, и я еще раз повторил, надеюсь, кофе будет и вправду что надо. Он ответил, что самолично занимается его приготовлением, что вода уже греется и он делает все, что в его силах. Она улыбнулась официанту, но так, будто хотела дать ему понять, что во всех несчастьях, что свалились ей на голову, виноват только я один и она прекрасно понимает, что он здесь совершенно ни при чем.

— Наверное, уже готово, — сказал он, — сейчас принесу.

Исчез и почти тотчас же, почти бегом, вернулся с кофеваркой. Теперь надо было подождать, пока весь кипяток просочится сквозь фильтр с кофе. Я стучал по фильтру, чтобы вода стекала поскорее.

— Так ты только все испортишь, — огорчилась она.

Я попробовал кофе. Он оказался отменным. Она взяла у меня из рук чашку и выпила ее залпом. Но было слишком горячо, она обожглась и снова жалобно застонала.

— Отличный кофе, — похвалил я.

— Не знаю, мне хочется поскорее уйти отсюда.

Я заметил, что ей не мешает привести в порядок волосы. Она обвязала голову шарфом.

— Куда бы тебе хотелось пойти?

Она вскочила со стула, в глазах стояли слезы.

— Ах, сама не знаю, сама не знаю.

— Хорошо, тогда пойдем в кино.

Я взял ее под руку. Она уронила шляпу. Мы вышли на широкую улицу, что вела к пляжу, в направлении, диаметрально противоположном порту. Там не было никаких кинотеатров, это сразу бросалось в глаза, то был квартал деловых контор и банков. Она этого даже не заметила, она вообще ни на что не глядела. Улица была тихой и спокойной, выходила в парк, который был виден издалека. И вызвала у меня желание снова вернуться на бульвар. Так мы прошли минут десять, потом я повернул назад.