Татьяна Николина - Бабочки в моем животе, или История моей девственности

– Ты что, с ума сошел? – резко обернувшись, спросила я.

– Похоже на то. И в этом твоя вина, – невозмутимым тоном произнес он, следя за каплями, бегущими по моей шее.

– Что ты себе позволяешь? Ты ворвался в женский туалет.

– Хотел поговорить с тобой без свидетелей.

– Без свидетелей? Должна тебе напомнить, что это общественный туалет и сюда в любую минуту может кто-то зайти.

– Никто сюда не зайдет, – спокойно сказал он и щелкнул замком в двери.

– Ты не в себе, – догадалась я и попятилась к стене.

– Точно. И виновата в этом ты, – не стал возражать он и схватил меня за руку.

Я попыталась вырваться. Бесполезно. Он схватил меня мертвой хваткой.

– Отпусти, – зашипела я.

– Сначала ответь мне: сколько еще ты намерена издеваться надо мной?

– О чем ты?

– Не надо строить из себя оскорбленную невинность, – злился он. – Думаешь, мне легко смотреть, как ты целуешься с другим?

– Не смотри, – нагло рассмеялась я.

– Легко сказать.

– К тому же тебе ведь тоже есть с кем сегодня целоваться, не так ли?

– Да, есть, – орал Марат. – Но в отличие от тебя, я не могу этого сделать.

– Что же мешает? Боишься общественного мнения?

– При чем тут общественное мнение?

– Так в чем проблема?

– Да в том, что я до сих пор хочу тебя.

Он прижал меня к стене и горячо задышал мне в лицо. Я смотрела в его глаза: синие, горевшие безумным блеском. Я ничего не успела сообразить, когда его губы бешено вцепились в меня. Эти губы были ненормальными, пылающими, жадными. Они жгли меня, испепеляли до тла. От них черти плясали у меня внутри.

– Что ты делаешь? Перестань, – закричала я, с силой оттолкнув его.

Он пошатнулся и попятился назад:

– Кэт, я ничего не могу поделать. Я старался, но это выше моих сил. Я ненавижу тебя, но не могу забыть. Ты теперь далека от меня, ты больше не со мной, но от этого я хочу тебя еще больше. Ты обманула меня, предала. А я не могу без тебя.

Я смотрела в его почти плачущие глаза и приходила в бешенство.

– Значит, это я тебя предала? Я обманула? – кричала я прямо ему в лицо. – Какой же ты идиот! Ты меня уничтожил, ты растоптал, предал! А теперь вламываешься в женский туалет и строишь из себя жертву?!

Изо всех сил я ударила его по лицу. Следы от моих пальцев все явственнее проступали на его щеке. Из уголка губ заструились темно-красные ручейки. Он схватил меня и усадил обратно на раковину. Его язык не давал мне говорить дальше. Его руки крепко держали меня. Его губы обжигали мою шею, грудь, плечи. Его лицо пряталось в моих волосах. Его руки прижимали меня к себе все сильнее. Я хотела его оттолкнуть, но будто приросла к нему, лишь плотнее извиваясь вокруг его тела змеями своих ног. Я хотела его прогнать, но вместо этого целовала еще сильнее. Хотела ударить, но могла лишь обнимать.

В дверь стучали.

– Отпусти, – умоляла я, но он закрывал мой рот своим. – Не надо.

– Не могу, – шептал он, – я не могу без тебя, Кэт.

Я лежала на столешнице с раковинами, как Анна Курникова в клипе Энрике Иглесиаса. В зеркальном потолке туалета мое лицо выглядело застывшей в страстном порыве маской. На мне извивался и стонал еще недавно родной мне человек, человек, которого я теперь ненавидела, но дьявольски желала. К чему я пришла? К тому, чтобы лишиться девственности в общественном туалете?

– Отпусти, мне больно, – тихо сказала я и выскользнула из-под него.

Он стоял передо мной и тихо смотрел. До чего же обманчивые у него глаза. Разве могут быть у такого мерзавца такие больные, ошалелые глаза?

– Ты можешь быть спокоен, Марат. Больше я не стану раздражать тебя своим присутствием. Я уезжаю далеко и навсегда. И больше никогда не хочу видеть тебя в своей жизни.

Я открыла щеколду и выбежала из туалета. Вслед мне смотрели ненавидящие глаза рыжей, стоявшей под дверью.

– Все в порядке? – встревоженно смотрел на меня Люк.

– Да, – соврала я. – Давай уйдем отсюда.

– Хорошо. Куда пойдем?

– К тебе. Хочу как следует проститься с тобой.

Мы вошли в его двухкомнатный люкс. Я присвистнула и с разбегу бросилась на кровать. Люк спокойно подошел и присел на краешек.

– Ты мне очень нравишься, Кэт. Но я вижу, что ты страдаешь, – грустно сказал он.

– Тебе показалось, милый, – прошептала я и почувствовала, как защипало у меня в уголках глаз.

– Ты можешь доверять мне. Что тебя тревожит? – спросил он и уставился на меня своими честными, участливыми глазами.

– Просто я не хочу, чтобы ты уезжал, – соврала я.