Татьяна Николина - Бабочки в моем животе, или История моей девственности

– Поздравляю, Кэт, это успех! – вся светилась Кристина.

– Это вы о чем? – не понимала я.

– Ну как о чем? О французском заказе, конечно. Ты что, не видела плакатов по всему городу?

– Ах, вы об этом, – догадалась я. – Видела, конечно. Только вы мне говорили, что эти фотографии здесь никто не увидит, что они предназначены для рекламы за границей.

– Да, нам тоже так говорили. Но заказчик передумал. Он открывает сеть фирменных магазинов здесь.

– Отлично.

– Но я тебя не для этого позвала, – вкрадчиво сообщила директриса. – У меня для тебя отличные новости. Клиенту так понравились твои фотографии, что он предалагает контракт.

– Контракт?

– Вот именно. Он предлагает тебе стать лицом фирмы.

– Вот как? Что ж, это очень лестно. И что же для этого нужно?

– Ты себе даже не представляешь! – запорхала по комнате эта эксцентричная дама. – Это значит, ты едешь в Париж! – заявила она и победно вскинула руки ввысь.

– Париж? – подскочила со стула я.

– Вот именно. Они хотят заключить контракт на год. Ты представляешь? Этот год ты будешь жить в Париже, участвовать в модных показах, на презентациях. О тебе узнает весь мир.

Я и Париж! Об этом я даже не мечтала. И сейчас не могла уложить в своей голове, как это возможно. Уехать отсюда, все забыть, начать новую жизнь, и не где-нибудь, а в Париже.

– Когда мне нужно дать ответ? – только и сказала я.

– У тебя есть неделя. И на твоем месте я бы даже не раздумывала.

– Что? Париж? – визжала в трубку Мариша? – Надеюсь, ты не собираешься отказываться?

– Если честно, я пока не знаю, – растерянно бормотала я. – Ну, посуди сама, где я, а где Париж.

– Послушай, Кэт, не будь дурой. Что тебя здесь держит, в конце концов?

– Да все. Я тут родилась, живу, у меня тут учеба, работа, ты, в конце концов.

– Ой, я тебя умоляю, не смеши! Ради меня она тут оставаться собралась.

– А что? Ты же моя лучшая подруга.

– Ну и никуда я не денусь. Разве же это помешает нашей дружбе?

– Но ты же сама говорила, что дружить по телефону невозможно, – парировала я.

– Так это здесь невозможно, в одном городе. А в Париже очень даже возможно. К тому же я буду к тебе приезжать. Ты ведь пригласишь подругу в гости?

– Ну, конечно, – рассмеялась я.

– А там со временем, – продолжала Мариша, – и мне подыщешь какое-нибудь тепленькое местечко или симпатичного французика.

– Кстати, насчет симпатичных французов, – вспомнила я. – С одним из них у меня сегодня свидание.

– Правда? И что ты молчишь?

– Да рано пока еще что-то говорить. Вот схожу, потом расскажу.

Я опоздала в ресторан на полчаса. Но Люк даже не упрекнул меня. Безупречно одетый, с блестящими манерами и совершенно иноземным лоском, он вручил мне букет розовых тюльпанов и свою обворожительную улыбку.

– Кэт, сейчас вы еще ослепительнее, чем тогда, в лифте.

Все-таки у французских мужчин определенно есть чему поучиться.

– Это ваши фотографии висят по всему городу? – неожиданно спросил Люк.

– Да, мои, – ответила я и почувствовала, как краснею. Мне стало неловко оттого, что этот почти незнакомый мужчина уже видел меня полуголой. Впрочем, весь город, наверное, видел.

– Вы совершенно напрасно краснеете, Кэт. Фотографии отличные. Все-таки есть в русских женщинах что-то такое, чего нет в других.

– И что же?

– Даже не знаю. Что-то, чему нет определения в словах. Некий особенный шарм, сила, вызов. Впрочем, в жизни вы еще лучше, чем на фото.

– Правда? Вы так считаете?

– Да. Я здесь всего на неделю, Кэт. И мне бы очень хотелось еще вас увидеть.

– Без проблем, – согласилась я, растаявшая от его любезностей. – Хотите, буду вашим гидом?

– С удовольствием, – будто бы не поверил своему счастью Люк.

– Тогда как насчет того, чтобы продолжить сегодняшний вечер в клубе?

– Ничего не имею против.

Люк отлично танцевал и весь вечер осыпал меня комплиментами и прочими любезностями. Он был приятным мужчиной, довольно красивым, сильным, интересным в общении. И не выказывал ни намека на хамство, грубость, невоспитанность. Интересно, все французы такие милые? Впрочем, у меня ведь будет возможность в этом убедиться. Чем больше я узнавала Люка, тем больше мне хотелось в Париж. А еще он не донимал меня антиникотиновыми проповедями. Потому что сам курил. Потягивая его легкие французские сигареты, мы расположились на диванах для курения.

– Люк, я наверное, скоро уеду в Париж, – сообщила я.

– Правда? – обрадовался он. – Я очень рад. Обещайте, что придете ко мне в гости.