Энн Мэйджер: Я тебя прощаю

— Вы не представляете, как она упряма!

— Что ж, может быть, у кого-нибудь из вас найдется более удачное предложение.

Пара блестящих, как маслины, широко посаженных глаз под черными ресницами встретилась с его глазами, и Лукас похолодел, чувствуя в них жуткую ненависть и неумолимую волю.

Черные тучи накатывали с запада. Атмосфера в библиотеке постепенно накалялась. Лица одно за другим поворачивались к Лукасу, и все они были одинаково непреклонны.

Лукас чуть не содрогнулся. Неудивительно, что эта святая сбежала.

Странно, но его сочувствие к девушке только усилилось. Он пытался бороться с неожиданным чувством в самом себе, с тем, что оказался на стороне Чандры, а не Моуранов.

Нелепость. Он не может позволить себе такую неуместную симпатию.

— Если вы возьметесь за это дело, сколько вы хотите получить? — спросила Холли.

— Если я проиграю — ничего.

— А если выиграете?

— Дело в том, что могут возникнуть…

— Сколько?

— Сорок процентов. Плюс возмещение расходов.

— Почти полмиллиарда долларов? Что?! Вы спятили? Да это грабеж!

— Нет, мисс Моуран, таков мой гонорар. Я играю наверняка — все или ничего. Если я вам нужен и если я соглашаюсь взяться за дело, то клянусь: если только существует способ опорочить репутацию вашей кузины и опровергнуть ее притязания на состояние семьи, я найду его. Я не упущу ни малейшей возможности. В делах, подобных вашему, я очень скрупулезен и совершенно безжалостен. Я изучу все документы и отправлю помощника в Мексику — исследовать деятельность «Касас де Кристо» и посмотреть, какое грязное белье можно вытащить на свет. У нее не может не быть врагов. Все, что нам предстоит, — найти людей, которые захотят кое-что сообщить про нее, и заставить их разговориться. Так сказать, раздуть пламя.

Лукас начал собирать документы и складывать их в кейс.

— Так что можете звонить мне в любое время… — Он нацарапал на листке не указанный в справочнике домашний телефонный номер и протянул его Стинки. — А пока я пошел.

Молния ударила в землю. Почти сразу следом за ней дом содрогнулся от раската грома. Ветер и ливень заколотили в окна.

Засуха кончилась.

Но никто из владельцев ранчо не порадовался начавшемуся дождю. Они наблюдали, как крупные смуглые кисти рук Лукаса резкими движениями защелкивают замки кейса.

Атмосфера в библиотеке стала такой же зловещей и опасной, как гроза снаружи. Моураны оказались в безвыходном положении, в какое попадает столько людей, втянутых в судебные тяжбы. И сейчас они гадали, к кому питают более острую неприязнь: к своей сопернице, семейной святоше, или к прославленному, но совершенно бессердечному адвокату.

Едва успев выйти из дверей библиотеки в холл, думая только о том, чтобы как можно быстрее вернуться в Сан-Антонио, Лукас вдруг почувствовал, как словно могучая сила подхватила его и унесла в какую-то иную реальность, где чудесным образом растворились мрак и горечь, столько лет владевшие его душой.

Несуеверный по натуре, Лукас не верил в духов и призраки. Но ощущение было чрезвычайно приятное.

Опасно приятное. Почти сексуальное и почему-то знакомое.

Всю жизнь Лукасом правили гнев, алчность и стремление к власти.

Все это куда-то ушло. То, что ему по-настоящему было нужно, находилось в этой комнате.

Он застыл на ходу. Его крупное тело развернулось, жадный взгляд серых глаз обшарил каждую нишу, каждый темный угол холла.

Таинственное нечто было совсем рядом. Лукас ощущал его незримое присутствие и свою с ним загадочную связь.

Ее пугает это, как и его.

Ее?

Лукасу вспомнились времена, когда они с братом Питом еще детьми прятались от хулиганов в индийских трущобах, не переговариваясь и вместе с тем отчетливо чувствуя присутствие друг друга.

— Привет! — в этом восклицании Лукаса прозвучали смущение и вопрос.

Он затаил дыхание. Впервые он заметил, каким призрачно-тихим кажется этот холл. Как смерть все еще витает здесь, подобно незваному гостю.

Он заметил, что холл, оклеенный бледно-зелеными обоями, пропитан ароматом увядающих роз. Что пышными цветами, несомненно, оставшимися от похорон Гертруды, заполнены вазы и мейсенские кувшины. Что несколько белых лепестков упали на полированный стол и на пол. Холли показывала Лукасу розарий покойницы и говорила, что Гертруда обожала розы.

Все чувства Лукаса непостижимым образом обострились, пока он стоял неподвижно за дверями библиотеки, силясь понять, что с ним происходит. Он вдохнул приторно-сладкое, траурное благоухание умирающих роз. Прислушался к настойчивому тиканью часов из позолоченной бронзы.