Энн Мэйджер - Я тебя прощаю

Она завизжала — издала пронзительный, режущий уши крик, вернувший ее в тесный шкаф. Дверца мгновенно распахнулась, и Пеппин втиснулся рядом с ней. Его пальцы, от которых пахло арахисовым маслом, виноградным желе и беспорядочной смесью других излюбленных лакомств, прижались к губам девушки.

Его глаза казались огромными и блестящими, он беспокойно шептал:

— Все в порядке. Спи.

В коридоре с треском распахнулась дверь. С постели свистнул Монтегю.

— Тсс! Отец идет!

Не успев плотно притворить дверцы шкафа, Пеппин прыгнул в постель и нырнул под одеяло за секунду до того, как дверь в комнату отворилась.

— Снова кошмары, Пеппин?

Девушка съежилась под одеялом, но дрожь утихла при первых же звуках прекрасного любимого голоса.

Вот уже десять ночей ее крики приводили Лукаса в детскую комнату.

Гроза утихла, и ночь присмирела, окутанная влажным покрывалом. Дождь передвинулся дальше, к заливу, но время от времени за окном слышался стук капель, срывающихся с карниза.

Несмотря на то, что ее рассудок метался в панике, девушка подняла голову и приникла к тонкому, как нить, лучу света, льющемуся сквозь отверстие в дверце. Экран компьютера излучал мерцающий голубоватый свет. В угольно-серых тенях освещенной луной комнаты девушка различила силуэт высокой, широкоплечей фигуры Лукаса в дверном проеме.

Сегодня он был без рубашки, и девушка не могла оторвать взгляд от его обнаженной груди, выпуклых мышц и длинных белых шрамов, пересекающих торс.

Уже привыкнув к полутьме, девушка разглядела его заспанные серебристые глаза и встрепанные волны чернильно-черных волос, слишком длинных для адвоката. Его лицо было смуглым и надменным, но девушка знала, что он способен чувствовать боль. Он казался огромным и опасным, бескомпромиссным, жестоким и мужественным. И тем не менее девушка ощущала себя в безопасности, когда он находился в спальне.

— Да, папа, настоящий кошмар, — прерывистым, тонким голоском отозвался Пеппин.

Лукас бесшумно пересек комнату и присел на застонавшую под его тяжестью кровать младшего сына.

— Ну, каким сегодня было чудовище?

Голос Лукаса завораживал девушку.

— Ужасным! С огромными лиловыми глазами, торчащими из орбит. И с хвостом в зеленых шипах.

— В зеленых шипах?

Она наблюдала, как крупная ладонь Лукаса пригладила волосы Пеппина — казалось, это ее успокаивают длинные грубоватые пальцы.

— Знаешь, Пеппин, в последнее время мне тоже стали сниться дурные сны.

— О чудовищах?

— Нет, — голос Лукаса смягчился. — Об одной девушке.

Девушка в шкафу лежала неподвижно, но ее дыхание и пульс участились. Слова Лукаса эхом отозвались в ней, оказав прямо-таки гипнотическое воздействие на потайной уголок ее души.

— Первый сон был кошмарным — об этой девушке. Она кричала. Я хотел спасти ее, но не смог. Когда я оказался рядом, было уже слишком поздно… — он осекся. — Она умерла у меня на руках. Я проснулся в холодном поту. Так живо все представилось. До сих пор не могу отделаться от этого сна.

— Я готов лучше видеть каждую ночь девушку, только бы не чудовище с огромными зубами!

— С огромными зубами? — пробормотал Лукас. Этот голос словно ласкал натянутые нервы девушки.

— Да, острыми, с серебряными кончиками. Я боялся, что оно съест меня живьем. Или… высосет из меня кровь, как гигантский вампир. — Последние слова Пеппин сопроводил омерзительным чмоканьем.

Рука Лукаса продолжала неторопливо поглаживать его волосы.

— Я же с тобой. Я никому и ничему не позволю проникнуть в эту комнату.

Девушка закрыла глаза — ей казалось, что Лукас ласкает ее и говорит с ней. Она испытывала огромное, непреодолимое влечение к нему.

Она вздохнула, желая припомнить свой кошмарный сон, но, к счастью, это было невозможно.

Проведя кончиками пальцев по рубашке Лукаса, девушка прижала хлопчатобумажную ткань к коже, наслаждаясь мужским запахом, пропитавшим одежду.

Лукас…

Он даже не подозревает о ее существовании.

Ее грудь распирало от безымянного чувства к нему — более сильного, чем все, что она когда-либо испытывала.

Мальчики считали, что, помешав отцу нанять экономку, они смогут сохранить в тайне существование своей подопечной. Но девушка понимала, что это не так. Время ее враг. Лукас слишком сообразителен, чтобы не обнаружить ее, и, когда найдет, ничего хорошего ее не ожидает. И все-таки она с трепетом мечтала о первой встрече. Хотя и боялась.

Наконец голос Лукаса затих. Убедившись, что оба сына заснули, он поднялся и вышел.