Анна Дэвис: Королева туфель

— Держись своей подруги Лулу — и не прогадаешь. Веселись на полную катушку все ночи напролет там, где люди вроде Вайолет де Фремон чувствуют себя чужаками. Богатые здесь не более чем простые потребители. Сердце настоящего Парижа — в искусстве, которое таится в твоей душе, в твоих мыслях. — Она подмигнула Женевьеве. — Ну а теперь расскажи мне о Гае Монтерее.

— Похоже, тебе о нем известно больше, чем мне.

— Давай, Виви. Ты ведь понимаешь, о чем я.

— Неужели?

— Я видела, как вы смотрели друг на друга.

— Мы всего лишь разглядывали друг друга, не более того.

— Ну, если ты так считаешь. — На ее лице по-прежнему искрилось озорное и двусмысленное выражение.

— Прекрати!

— Прекратить что? — Теперь лукавая улыбка уступила место сочувственной мине. — О, Виви, твое настойчивое стремление сохранить неприкосновенность брака кажется мне очень милым, но абсолютно…

— Абсолютно что?

— Нереальным. — Подруга слегка вздохнула. Женевьева сжала губы и снова пристально оглядела зал.

— Куда же сегодня запропастился Кэмби?

Лулу была влюблена в известного фотографа Фредерика Кэмби. Их связь длилась многие годы.

— Откуда мне знать? Этот парень полный идиот. — Ни одной заметной яркой эмоции не промелькнуло под маской безупречного макияжа Лулу.

— Там Норман Беттерсон. — Женевьева коснулась руки Лулу. — Я должна поговорить с ним, недавно дала ему почитать некоторые свои стихи… — Женевьева не договорила, она вдруг заметила нечто необыкновенное, нечто, что просто невозможно было пропустить. Пару туфель…

В квартире Шелби Кинг на рю де Лота, расположенной в фешенебельном Шестнадцатом районе, целая комната была отведена под коллекцию туфель Женевьевы. Комнату до самого потолка загромождали полки, на которых стояли деревянные коробки, выложенные изнутри бархатом и шелком. В каждой коробке находилась пара туфель, количество коробок увеличивалось неделю за неделей, месяц за месяцем. Сотни коробок. Туфли для Женевьевы на заказ изготовляли самые известные дизайнеры. Туфли со стеклянными каблуками. Туфли, отделанные драгоценными камнями. Туфли настолько совершенные, что Женевьева с трудом могла поверить, что они существуют на самом деле, поэтому она каждый раз доставала их из коробки, чтобы ощутить хрупкое изящество, а затем снова убирала, боясь испачкать или повредить свое сокровище.

Большую часть туфель из этой замечательной коллекции она не надевала ни разу.

Женевьева зачарованно разглядывала туфельки оттенка слоновой кости с серебристым отливом, сплетенные, казалось, из кружева. Причудливое переплетение многослойного кружева, тончайший и хрупкий узор. Форма балетки и каблучок в стиле Людовика, не слишком толстый, не очень высокий и в то же время не низкий. Изящный носок. Было что-то необычное в этих туфлях… Они поражали благородной утонченностью, с первого взгляда приковывали внимание. Женевьева влюбилась в туфли с первого взгляда. Она безумно жалела, что на ее ножках сейчас красовались не они, а сделанные специально по случаю маскарада поэтические туфли-лодочки. В начале вечера она гордилась ими, но теперь собственные туфли казались чересчур наивными и ребячливыми. Они оказались всего лишь аксессуаром к ее маскарадному костюму, и это было неправильно. Туфли всегда должны быть чем-то большим, чем дополнение к наряду.

Женевьева страстно желала, чтобы эти кружевные туфли красовались на ее ножках, а вместо этого…

…Вместо этого они украшали ноги хозяйки дома, Вайолет де Фремон.

На графине было черное платье, покрытое слоем бумажных салфеточек, и шляпка из салфеток. Вайолет, без сомнения, можно было назвать привлекательной, но все-таки черты ее лица казались чересчур расплывчатыми для того, чтобы сделать ее лицо по-настоящему красивым. Курносый носик делал лицо Вайолет простым. И все же была в ней какая-то изюминка. Многие рисовали ее портреты и лепили скульптуры не только из-за ее денег. Ее лодыжки были безупречны, а ступни казались совсем крохотными. Эти туфли выглядели на ней божественно.

— Женевьева, я так рада, что вы пришли. — Вайолет с бокалом шампанского в руке шла ей навстречу. — И, Лулу, дорогая моя, вы великолепно пели. Как жаль, что у меня нет такого голоса.

— Потрясающий вечер, — ответила Женевьева. — Позвольте добавить, что у вас восхитительные туфли.

Вайолет едва не замурлыкала от удовольствия.

— Правда? — Три женщины уставились вниз, и хозяйка вечера принялась то так, то этак поворачивать ногу, чтобы заслужить еще большее восхищение. — Знаете, вчера я не утерпела и поднялась ни свет ни заря только для того, чтобы надеть их и полюбоваться ими в лунном свете. Этьен проснулся и обнаружил, что я раздвинула шторы и танцую в нижнем белье, разглядывая собственные ноги. Можете себе представить? Он подумал, что я сошла с ума.