et Jk Светлая - Почти понарошку (СИ)

Даша смешалась, покраснела и показала ему язык. А потом деловито предупредила:

- И не вздумай считать, что я ревную, ясно?

- Ну я так и понял: не ревнуешь.

- Не ревную! – кивнула она. – Ты к нему вечером или как? Когда ждать-то?

- Лучше не жди, спать ложись, - ответил Герман и направился к выходу.

- Кошмар! – возмутилась Дашка и вымогательски добавила: - Не лягу, пока не придешь.

- Дашка! – докторским тоном рыкнул Герман и ушел собираться.

А Даша стала как шелковая. Мама ей популярно объясняла, что ревность и навязчивость не красят женщину. Хотя это и не значило, что она не воплотит свои угрозы в жизнь. Но об этом Герман узнает только вечером. Или ночью – как повезет.

Через десять минут она увлеченно целовалась с ним в коридоре, прекрасно понимая, что перегибает.

Несмотря на утренний час, весь город буквально плавился от солнца: асфальт и дома расплывались в раскаленном воздухе. Кондиционер был единственным спасением, а пять минут между машиной и клиникой показались пыткой.

- Когда уже закончится эта аномалия, - ворчал он, ныряя в дверь холла.

Но уже в холле его ждала другая аномалия. Великий и ужасный стоял у регистратуры и орал своим прокуренным голосом на весь первый этаж:

- Это когда-нибудь кончится, а? Сколько ж можно! Почему он не шею свернет где-нибудь? Не ноги переломает! Не смертельный штамм гриппа подхватит! Почему у него башка такая больная?

- Что стряслось? – поинтересовался Гера у нарисовавшегося тут же Эгембердиева.

- Григораш поступил, - ухмыльнулся Руслан, внимательно наблюдая за голосившим великим и ужасным. – Субдуральная гематома. Состояние, как видишь, тяжелое. Возьмешь или таки в отпуск?

- Нет! У меня отпуск. Очень длинный. Ооочень, - и Герман попытался незамеченным улизнуть с места событий.

Но усилия его были напрасны. Голос великого и ужасного зазвучал еще громче:

- Липкович! Разговор есть!

- У меня встреча, - предпринял еще одну попытку Гера.

- Да! Со мной, в моем кабинете! – и резвым Бонапартом великий и ужасный проследовал мимо Липковича к своей двери. Потом обернулся на пороге и выдал: - Чаем угощу, не боись!

Герман кивнул и без колебаний вошел в кабинет следом за Иваном Александровичем, плотно прикрыв за собой дверь. Тот уже колдовал над чайником, перемотанным у основания шнура синей изолентой. Электроприбор включаться не желал, и великий и ужасный бормотал под нос что-то непристойное.

- Да оставьте вы его, - нетерпеливо проговорил Герман. – Начинайте уже без чая.

- С Григорашем не уговаривать? – обернулся к нему Иван Александрович и стал хаотично перемещаться по кабинету, пока в его руках не оказался кипятильник.

- Не уговаривать. Иначе я его стрихнином накормлю!

- Ты клятву Гиппократа давал?

Герман от всего сердца красочно выругался.

- Ладно, понял! – Иван Александрович разлил воду по чашкам и подключил, в конце концов, кипятильник, опустив его в одну из них. – Стажировку в Принстоне тоже Эгембердиеву отдавать? – замолчал, выдержал паузу, наблюдая эффект, потом продолжил: - Гера, я хочу, чтобы поехал ты. Это на год. Руслан – орел, конечно, молодой, но пусть еще в гнезде посидит, разгильдяй.

- Подумать надо, - сказал Герман.

- Ну вот и подумай. Пока в отпуске будешь. С женой посоветуйся. Тебе с сахаром?

- Без. Я понял. Я подумаю.

- Ну и прекрасно!

Великий и ужасный поставил перед ним чашку, из которой живописно торчала нитка с липтоновской маркой на конце.

- Вообще-то, я обещал, что в следующий раз уеду, - сказал Герман и, забрав чашку, вышел.

В своем кабинете, наконец-то в тишине и покое, он пил немного остывший чай и умиротворенно раздумывал о том, как многое повторяется. На носу отпуск, что не может не радовать. В дальнейшем возможна стажировка за границей, что устраивало его несколько больше, чем категоричное признание его достижений. А о нем, кажется, в очередной раз думают как о весьма посредственном враче, прогуливавшем во времена студенчества, как минимум, гинекологию. И последнее бы определенно напрягало, если бы у него было плохое настроение.

Но настроение, ко всеобщему удовольствию, у Германа Валентиновича Липковича было превосходное, и потому он достал телефон и набрал Валеру.

- Все в силе? – спросил он.

- Естессна! – отозвался приятель. – Только это… У меня чуток планы поменялись. Я после двух уже освобожусь. Ты как?

- Понял, буду к двум.

- Ага, жду! Но учти, еще за пивом заехать! Я как-то не готовился.

- Да ладно, разберемся, - сказал Гера и отключился.