Хизер Грэм - Дама червей

— Спасибо, Дон, — спокойно ответил Кил. — А теперь двигай назад, а то как бы тебя к нам ветром не прибило.

— Иду, — все еще не трогаясь с места, отозвался Доналд. — Прямо не знаю, что и сказать, ребята. Я вас люблю. И буду за вас молиться. Все мы будем молиться.

— Хватит! Не нужно лишних слов. Надеюсь, завтра-вечером мы все отужинаем вместе.

— Я тоже, — хрипло сказал Доналд, — я тоже надеюсь на это.

Он наконец развернул лодку и погреб назад. Кил с Риной глядели ему вслед. Немного погодя Кил пересел на среднее сиденье и взялся за весла. Рина устроилась напротив. Расстояние между ними и яхтой постепенно увеличивалось.

Через какое-то время Кил остановился, не говоря ни слова, перебрался на нос и бросил якорь, бормоча нечто в том роде, что хотелось бы верить: за ночь их никуда не отнесет. Покончив с этим. Кил наклонился и извлек из-под сиденья одеяла, бутылки и что-то похожее на мясо в пластиковой обертке.

Собрав все это хозяйство, Кил разложил одеяло на дне лодки и принялся деловито накрывать «стол».

— Как насчет того, чтобы поужинать, миссис Коллинз? — Он с легкой улыбкой сделал приглашающий жест. — Не при свечах, правда, и букетов роз не предвидится, однако…

Изо всех сил стараясь не расплакаться, Рина с трудом улыбнулась в ответ:

— Зато у нас есть серебро луны и мерцание моря, конгрессмен. Чего же еще можно желать?

Кил накинул ей на плечи одеяло, притянул к себе и передал бутылку. Рина жадно глотнула и возвратила бутылку назад.

При лунном свете мужественные, прекрасные его черты выделялись со скульптурной четкостью. Что бы там ни ждало их впереди, за эту ночь она ему будет вечно благодарна.

— У нас будет все, — мрачно заявил он, разворачивая обертку.

Рина надкусила жесткую, безвкусную мясную плитку, поморщилась, но безропотно доела до конца.

— Все — это что — поинтересовалась она.

— Двое детей. Если оба окажутся мальчиками, попробуем еще, может, родится девочка. Дом в колониальном стиле. Большая немецкая овчарка. В крайнем случае — бельгийская. Пара котов. И птица. Мне всегда хотелось попугая.

— Да, хорошо бы, — мечтательно прошептала Рина и вдруг резко повернулась к нему.

— Кил, — жарко проговорила она, — давай займемся сегодня ночью любовью. Ну пожалуйста. Мне хочется верить… мне хочется забыться в волшебстве, мне хочется, чтобы небо снова кружилось над головой.

Кил пристально посмотрел на нее. Зеленые глаза ее расширились и засверкали. В них была любовь. Кил наклонился и мягко прижался к ее губам, ощущая кончиком языка соленый привкус — то ли от слез, то ли от морской воды.

Он яростно, неудержимо прижал ее к себе, и два сердца учащенно застучали в унисон. Поцелуи его становились все требовательнее, язык вступил в смертельную дуэль с ее языком. Все вокруг утопало в лунном свете. В их объятии не было никакого отчаяния — только любовь, только желание, только красота. Уж до утра-то они вдвоем продержатся.

Кил оторвался от нее и сказал с жалобной улыбкой:

— Из этого чертова скафандра красиво не выберешься. Ну да ладно, потерпи немного, сейчас что-нибудь придумаем.

Он неторопливо поднялся и начал, как кожуру с банана, стягивать с себя черное одеяние. И вот он сбросил его, и Рине предстал дочерна загорелый бог моря. На обнаженной груди перекатывались бугры мускул, кожа блестела в ярком лунном свете. Рина с улыбкой наблюдала, как он сбрасывает трусы и подбирается к ней. Ее фривольное предложение явно не застало его врасплох. Не спуская с Кила глаз, Рина бесстыдно протянула руку и прикоснулась к самому чувствительному месту.

— Наверное, со стороны все это выглядит развратом и низкой похотью, — заметила она, слегка задыхаясь.

— Даже если так, — негромко откликнулся он, обнимая ее и прижимаясь лицом к плечу, — не будем останавливаться…

Кил застонал, поднял Рину на ноги и с трудом — слишком тесно — опустился перед ней на колени. Почувствовав, как с нее стаскивают джинсы, как пальцы его лихорадочно расстегивают пуговицы на ветровке и рубахе, она задрожала.

Странное чувство охватывает, когда раздеваешься на виду. Освободившись от нейлоновой куртки и безрукавки, Рина почувствовала, как ее обнаженную кожу ласково овевает прохладный ветерок. Стоя под бархатным ночным небом, по которому плыла луна, слыша вокруг плеск волн, приобретших сейчас оттенок индиго, Рина и сама почувствовала себя чем-то вроде богини или, скажем, русалки.

Кил коснулся ее бедер и окинул Рину жадным взглядом. Уверенная в себе, горделивая, прекрасная, она словно растворялась в загадочной игре теней и в то же время купалась в серебряном тумане неба. Подсохшие волосы развевались на ветру. Грудь у нее была полная и округлая, ноги длинные и стройные, все тело дышало зрелой женственностью.